день единения

ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ


"Вздох вчера поймал я тяжкий
У твоей сестры Нинеты.
Не мигрень ли у бедняжки?
Иль сердечко вновь задето?"
- "Сердце отдано герою!"
- "Кто он? флотский иль гвардейский?"
- "От тебя, mon cher, {*} не скрою:
Это... это полицейский!"
- "Выбор слишком что-то странен".
- "Да конечно... вот поди ты!
Он крамольниками ранен
И искал у нас защиты..."
- "А отец? узнал о страсти?
Вот удар его дворянству!"
- "Ну, он чтит опору власти -
Молодое хулиганство!"

<22 февраля 1906>

с 1 мая! пошли нафиг
1

Мгла... беспросветная мгла
Пала на зыбкие дали,-
Глухо на город легла
Холодом матовой стали.
Там, у заржавленных вод,-
Огненным кружевом вышит -
В серой ограде завод
Серой и пламенем дышит.
В траур оделась труба,
Вьет облака у вершины...
Ждут человека-раба
Печи, станки и машины.
Тысячи рук и голов,
Двигаясь тупо, устало,
Станут: сейчас увалов
Формы творить для металла.
Злое чудовище - печь
Вспыхнет кровавым пожаром,
Будет неистово жечь
Долгим томительным жаром;
Острыми блестками пыль
Брызнет в испарине вязкой,
Делая серую быль
Огненно-радужной сказкой...
Паром оденется док,
Скрыв вековую заботу
. . . . . . . . . . . . . .
Слышишь, товарищ? Гудок!
Время идти на работу.

2

Плавится сталь добела,
Воздух на части расколот...
Злобно скрежещет пила,
Жалобно ухает молот;
Мечется пламя в очах,
Руки и ноги устали;
Трудно держать на плечах
Голову, полную стали.
Каждый тяжелый удар,
Каждый пробег вагонеток
Бросят кому-нибудь в дар
Пригоршню звонких монеток:
Это кристаллы труда -
Наша обычная подать
Тем, кто не ходит сюда,
Тем, кто не любит работать.
Наша же доля - гроши:
Лишь бы сберечь наши силы.
Бей молотком и теши -
Изо дня в день, до могилы!
Чу! У трубы паровой,
Полный томленья и муки,
Хриплый отрывистый вой
Душит обычные звуки...
Замер встревоженный люд,
Взоры блуждают уныло;
Это - награда за труд,
Это - кого-то "убило".
Принял житейский поток
Чью-то последнюю битву.
. . . . . . . . . . . . .
Слышишь, товарищ? Гудок!
Шапку долой! На молитву!

3

День... наступающий день,
Дали цветами одеты;
Тает прозрачная тень,
В небе играют просветы...
Там, у сверкающих вод,
Вымытый солнечным жаром,
Гордо синеет завод,
Еле окутанный паром.
Умерли дыма клубы,
Слившись с лазоревой лавой,
Черное горло трубы
Больше не дышит отравой.
В воздухе "голос" повис -
Бьется волнующим током,
Ширится, падает вниз,
Льется призывным потоком.
Что это? Чудо? Весь док
Вышел на улицу смело.
. . . . . . . . . . . . .
Слышишь, товарищ? Гудок!
. . . . . . . . . . . . .

<1914>

ПЕСНИ ХРОНОПА
_{В России 27 апреля 1906 году начал свою работу первый в отечественной истории демократический институт Государственная Дума. Через 106 лет (в 2012 году) этот день был выбран в качестве даты празднования Дня российского парламентаризма.}


Старательно обтесываю
Дубину стоеросовую...
И сокровенно думаю:
Она вам будет Думою.
И в недра балагана
Войдет, кряхтя и тУпая,
Под сень дворца госплана
И сядет, мудро-глупая;
На "да" бюрократическое
Кивать в ней есть умение,
Зане патриотическое
Присуще затвердение...
Толкнут ее приводами
И стержнями таинственными -
Расправится с свободами
Приемами воинственными,
И все ростки бесчисленные
Сотрет дубина в тЕрево,
Зане она бессмысленное,
Бесчувственное дерево...
Велят громить училища,
Крамолою пропитанные,-
Пойдет, зане в ней силища
Имеется испытанная...
Дубася и постукивая,
Творя успокоение,
Создаст она бамбуковое
В России положение.
И пусть там своеволию
Противятся раздавленные.
Она народной волею
De jure* ведь поставленная!..

---

Такую-то обтесываю
Дубину стоеросовую,
Она, отполированная
И краскою воняя,
Придет к вам запакованная,
С пометкою - "шестая".

* По закону (лат.)


<1912>

1 мая \пошли нафиг

Мальчик пьет тоже. «Выпей, сын,– не раз говаривал отец.– У нас демократия, слышишь, щенок? Ну, не реви!.. Капитал нас угнетает. Вот как дам тебе!.. Придушить надо было тебя еще маленьким... У одних деньжищ тьма, а у нас ни копья. А ну, перестань реветь, пащенок чертов!»

Когда отец заводит речь о политике, Франта сразу начинает плакать, он знает, что отец так распалится, рассуждая о капитализме и демократии, что обязательно будет угощать его оплеухами, приговаривая: «Эх, сын, сын!»

Хуже бывает с бумажными гвоздиками, продавать которые иногда посылает его отец. Во-первых, их надо делать очень старательно, иначе товар не сбудешь. Из красной папиросной бумаги вырезаются кружки, по шесть на каждую гвоздику, и Франта завивает их в форме лепестков. «Сегодня, к примеру, мы делаем гвоздики для социал-демократов,– разглагольствует отец.– Каждый порядочный едрос носит гвоздику в петлице, но плохонький товар у тебя никто не возьмет, шалишь! Понял, пащенок? Вот как дам тебе по рылу!.. Разве, это гвоздика? Не гвоздика, а веник! И зачем только я не утопил тебя еще маленьким, не злил бы ты меня теперь!»

Ловкие пальчики Франтика работают усердно, складывая алые бумажные кружки, которые вырезает отец. Цена бумажной гвоздике – три крейцера. Приятно под хмельком возвращаться домой в старой солдатской фуражке и с гвоздикой в петлице!

Отец сидит за столом, коптилка воняет, потому что в ней уже кончается керосин, а Франтик все еще Усердно режет проволоку для «стебельков» гвоздики. Надо заготовить побольше гвоздик, завтра Первое мая, отец пошлет Франтишка продавать их на едросском митинге, где собираются сознательные, просвещенные товарищи.
У единороссов будут гвоздики в петлице, а у Франтишкова отца – похмелье. А у самого Франтика? Как обычно, опухшее от побоев лицо.

Когда он вырастет, то научится насвистывать «Красное знамя», а пока, чтобы произвести на митинге хорошее впечатление, хватит и красного галстука. Вот, мол, какой юный борец за дело пролетариата! И до чего худенький, бедняжка! А как ему, будущему пролетарию, идет красный галстук!
– Купите красную гвоздику! – восклицает Франта.
– Дай сюда!
– И мне тоже!
– И мне! И мне!
Торговля идет бойко, коробка с товаром пустеет. единороссы с гвоздиками в петлицах гордо отходят от Франтика... Сегодня торжественный день: Первое мая проходит под знаком всеобщего избирательного права...
– Эй, мальчик, тебе очень идет красный галстук. Дай-ка сюда гвоздику...

.......................
К вечеру смертельно бледный Франтик вернулся домой и отдал отцу скудный остаток денег. Отец избил его так, что мальчик не мог двигаться.
Потом отец снял с него галстук, нацепил его сам и, с гвоздикой в петлице, ушел в трактир, потому что было Первое мая, и он, как пролетарий... и т. д.

---

воробьи, понимаете, спокон веков - пролетарии: целый день
знай взад и вперед пролетают.

ЦИВИЛИЗАТОРАМ
...
Други, гребите! Напрасно хулители
Мнят оскорбить нас своею гордынею
— На берег вскоре мы, волн победители,
Выйдем торжественно с нашей святынею!
Верх над конечным возьмет бесконечное,
Верою в наше святое значение
Мы же возбудим течение встречное
Против течения!

к изображению с разбитым памятником

О Аполлон! поклонник твой
Хотел померяться с тобой,
Но оступился и упал,
Ты горделивца наказал:
Хотел пожертвовать рукой,
Чтобы остался он с ногой.

---

Лук звенит, стрела трепещет,
И клубясь, издох Тифон;
И твой лик победой блещет,
Бельведерский Аполлон!
Кто ж вступился за Тифона,
Кто разбил твой истукан?
Ты, соперник Аполлона,
Бельведерский Митрофан.

---

Бельведерский Митрофан
Благоверно окрестился
И Христу он свой талан
В барыши отдать решился.
Но языческий свой сан
Любит гордый Митрофан:
Им одним его ты тронешь.
И указ Синодом дан:
С Бельведера Митрофан
Митрофаном же в Воронеж

---

Убог умом, но не убог задором,
Блестящий Феб, священный идол твой
Он повредил: попачкал мерным вздором
Его потом и восхищен собой.
Чему же рад нахальный хвастунишка?
Скажи ему, правдивый Аполлон,
Что твой кумир разбил он, как мальчишка,
И, как щенок, его загадил он.

---

Как не злиться Митрофану?
Аполлон обидел нас:
Посадил он обезьяну
В первом месте на Парнас.

новости-россии.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D...0%D1%81%D1%82%D0%B8/
Закон Албина. Об оскорблении простых россиян представителями власти
О восторг! Свобода слова
Нам теперь дана,
Засияет жизнью новой
Наша сторона!
Без сомнений, без оглядки
Будем мы писать
И... китайские порядки
Смело обличать.

Конец 1905 или начало 1906

Смотря на все меня окружающее, я часто, любезный товарищ, спрашиваю самого себя, что было бы с нами, если б за 500 лет перед сим не родился наш великий Хун-Гин, который пробудил наконец Китай от его векового усыпления или, лучше сказать, мертвого застоя; если б он не уничтожил следов наших древних, ребяческих наук, не заменил наш фетишизм истинною верою, не ввел нас в общее семейство образованных народов? Мы, без шуток, сделались бы теперь похожими на этих одичавших американцев, которые, за недостатком других спекуляций, продают свои города с публичного торгу, потом приходят к нам грабить, и против которых мы одни в целом мире должны содержать войско. Ужас подумать, что не более двухсот лет, как воздухоплавание у нас вошло во всеобщее употребление, и что лишь победы русских над нами научили нас сему искусству! А всему виною была эта закоснелость, в которой наши поэты еще и теперь находят что-то поэтическое. Конечно, мы, китайцы, ныне ударились в противоположную крайность – в безотчетное подражание иноземцам; все у нас на русский манер: и платье, и обычаи, и литература; одного у нас нет – русской сметливости, но и ее приобретем со временем.
www.litmir.me/br/?b=281412&p=2 1835god


закись азота
Вокруг этих деревьев стояли небольшие графины с золотыми кранами; гости брали эти графины, отворяли краны и без церемонии втягивали в себя содержавшийся в них, как я думал, напиток. Я последовал общему примеру; в графинах находилась ароматная смесь возбуждающих газов; вкусом они походят на запах вина (bouquet) и мгновенно разливают по всему организму удивительную живость и веселость, которая при некоторой степени доходит до того, что нельзя удержаться от беспрерывной улыбки. Эти газы совершенно безвредны, и их употребление очень одобряется медиками; этим воздушным напитком здесь в высшем обществе совершенно заменились вина, которые употребляются только простыми ремесленниками, никак не решающимися оставить своей грубой влаги.

про ФСБ
В нашем полушарии просвещение распространилось до низших степеней; оттого многие люди, которые едва годны быть простыми ремесленниками, объявляют притязание на ученость и литераторство; эти люди почти каждый день собираются у передней нашей Академии, куда, разумеется, им двери затворены, и своим криком стараются обратить внимание проходящих. Они до сих пор не могли постичь, отчего наши ученые гнушаются их сообществом, и в досаде принялись их передразнивать, завели также нечто похожее на науку и на литературу; но, чуждые благородных побуждений истинного ученого, они обратили и ту и другую в род ремесла: один лепит нелепости, другой хвалит, третий продает, кто больше продаст – тот у них и великий человек; от беспрестанных денежных сделок у них беспрестанные ссоры, или, как они называют, партии: один обманет другого – вот и две партии, и чуть не до драки; всякому хочется захватить монополию, а более всего завладеть настоящими учеными и литераторами; в этом отношении они забывают свою междоусобную вражду и действуют согласно; тех, которые избегают их сплетней, промышленники называют аристократами, дружатся с их лакеями, стараются выведать их домашние тайны и потом взводят на своих мнимых врагов разные небылицы. Впрочем, все эти затеи не удаются нашим промышленникам и только увеличивают каждый день общее к ним презрение».

Теперь к удостоенному звания поэта или философа определяется несколько ординарных историков, физиков, лингвистов и других ученых, которые обязаны действовать по указанию своего начальника или приготовлять для него материалы: каждый из историков имеет, в свою очередь, под своим ведением несколько хронологов, филологов-антиквариев, географов; физик – несколько химиков…ологов, минерологов, так и далее. Минеролог и пр. имеет под своим ведением несколько металлургов и так далее до простых копистов […] испытателей, которые занимаются простыми грубыми опытами. 1835

О политике
Я. знаете ли, ужасный пессимист;
В светлые горизонты мне не верится ...
Вот вчера. например. один журналист
В передовице своей на что-то надеется.
•Так или иначе,- говорит.- а приплывем
К лукоморью. к разливу широкому,
Где заря горит алым огнем.
Где грани легли всему беспрокому.
Не потечет. - говорит, - река вспять.
Клянусь левой ногой Конфуция.
Через три года. или много через пять.
Будет у нас правильная конституция•.
А вот я не верю ни в солнечный восход.
Ни в реформы всякие. ни в облегчения,
Знаю я. что есть пароход,
На котором можно ехать против течения!
утин ли, али ведмед на корме сидят. –
Одна будет команда строгая:
Нос вперед. ход назад! ..
Эх. жизнь наша пассажирская, убогая ...

•Новый Сатирикон», 1914

Отчего не следует выставлять рам в едрюссии

Ай, солнечный зайчик! Уселся на кресле.
Скользнул по кушетке. вскочил на буфет ...
И в сердце моем моментально воскресли
И Пушкин, и ТЮтчев, и Майков. и Фет.
Весенних обычаев помня программу,
Священных традиций в лирическом сне,
Я с грохотом выставил первую раму
И влез на окошко навстречу весне.
На выцветшем небе поблекшие тучи.
Обрывки афиш без начал и концов.
Гриппозные лужи.
Тифозные кучи.
Обломки панелей.
Провалы торцов.
Отборная брань подгулявшего шкета.
К галошному тресту - остатки хвоста.
Кино с вопиющим названьем •Ракета•.
Кофейня с задумчивой кличкой •Мечта•.
Пивная - с фанерой в проломленной дверце.
Старуха - с лотком ядовитых конфет.
* * *
И тихо растаяли в раненом сердце -
И Пушкин. и Тютчев. и Майков, и Фет.
1928

день единения едрюссофф

Снова отдых от труда,
Праздник счастья мирового.
Снова в мире ерунда.
А трамвая никакого .
Снова факелы чадят.
Реет флагов бумазея.
Снова маршалы стоят
На ступеньках мавзолея.
Разве выразишь пером
Этот пафос с дисциплиной,
Этот русский чернозем.
Пополам с марксистской глиной?
Лишь от радости всплакнешь.
Сладкий миг переживая,
И пешком себе пойдешь
За отсутствием трамвая.
=============================
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Прежде и теперь

Нам цензор встарь давал •уроки•.
И. как бы цензор ни бьm строг,
В статьях обычно были строки.
И мы читали между строк.

Теперь беру газет я груду.
Но в них зияют •островки• :
Как между строк читать я буду
Статью. в которой - ни строки?
_{"Новый Сатuршсон.», 1915}

ЗА
Ответствуй, гражданин, могла б стоять вселенна,
Когда бы человек умом не сознавал.
Что •собственность для всех всегда священна•?
Нет- шар земной тогда бы вор украл!

Ответствуй. гражданин, могла б стоять вселенна.
Когда б полиция преступный элемент
По тюрьмам не сажала каждоденно?
Нет -утонул бы мир в крови в один момент!
И если у тебя к законности привычка
В душе крепка и ты не идиот.
Ты не подумаешь, что жалкая отмычка.
Хотя б английская, пробьет закона свод.
И если ты не слеп, и если видят очи
И утра яркий свет, и сумрак тихий ночи,
Ужели скажешь ты, что жулика фонарь
Затмит свет истины? .. Алтарь- всегда алтарь!

Скажите мне вы. нежные супруги.
Когда. довольные. идете вы в постель,
А за окном беснуется метель,
Вы думали ль о том. кто там. под флером вьюги.
Стоит один . уставя на паиель
Свой кроткий взор. борясь со сном злодейским?
Вы думали ль. что вы хранимы полицейским?!

А вы. любители валют, процентов, рент,
Кому стук счет милей. чем кастаньеты, -
Вы думали ль о том, что к вам в любой момент
Ворваться могут те, кто обществом отпеты.
Что вашей кассы сталь соломой станет ломкой
Пред их отмычкою . стамескою и фомкой?!

О. если думали. то заклинаю вас.
Не собирайтеся там. где не нужно. скопом!
Для каждого найдется свой указ:
Дворянам - барское, холопское - холопам .
Ее удел - все знать и превратить суметь
Преступных в честных. буйных - в чинных ...
Уловлен ты в ее живую сеть.
Живи спокойной жизнью душ невинных.
Читай цензурное, люби и будь любим.
И сладок для тебя отчизны станет дым.
•Сатирикон•. 1912. М 21

---

www.novayagazeta.ru/articles/2019/07/27/...lichnoy-merii-onlayn

no comment

вин кляти хохли

ГЕНЕРАЛЬСКОЕ ПАЛЬТО
Шутка
Жил на свете таракан, Таракан от детства...


Жил на свете генерал,
Генерал махровый,
Он командовал и крал...
Как бы вас не покарал,
Досточтимый генерал,
Суд России новой?!
Покарает? Ни за что!
Взятки будут гладки.
Генеральское пальто
На какой подкладке?
нашведмедь-то был не глуп:
Все мы с цветом алым,
Только вывернуть тулуп
Надо генералам.
Был я прежде генерал,
Стал теперь я социал,
Социал махровый.
Раньше скромно взятки брал,
А теперь я заиграл,
Точно мак багровый...

Коль потом случится что
— Средство уж готово:
Генеральское пальто
Выверну я снова.
Так и буду плыть да плыть...
Дело лишь за малым.
Хорошо в России быть
Полным генералом!..
<Апрель 1917>

рююсс врачи-вредители


О муза, рцы:
«Сугубо жалки,
Кто, зрак вперяя в мелкоскоп,
В моче, в слюне считают палки
И называют их микроб!
Собрав клопы, козявы, воши
И прочий гад еще поплоше,
Болезни тщатся все пресечь!
Помыслили ль о том немного,
Что несть болезни не от бога?
Против рожна подъяли меч!»
О вы, крамольные хирурги,
Что анатомите тела
В Москве, в Казани, в Петербурге, —

О вас везде шумит молва!
Вонзая в труп прохладный бритву,
Твердите ль про себя молитву
Иль молча курите табак?
Живому руку отсекая,
Вотще твердить, болезнь какая...
А без руки жить льзя ли как?
Коль ваши кокки и макокки
Несчетны, как вы мните, впрямь,
Вотще к ним будете жестоки:
Стада их, сколь ты ни упрямь,
Льзя ль удалить стальным пинцетом,
Размыслили ли вы об этом,
Ножом пиля аппендицит!
Коль в голове женой ищуся,
От воши ся избавить тщуся,
А сколь же мельче лейкоцит!
Где поглощенных лекций горы?
Гора наук родит вам мышь!
Где суесловны разговоры
Профессоров!
Прямой барыш
Книгопродавцу лишь от лекций.
А пользу впрямь от дезинфекций
Получит лишь аптекарь-плут!
Кишка слепая не прозреет,
Ни чирий раньше не дозреет,
Коль градусник под мышку ткнуть!
Жалчее тех, что ищут иксы
Иль анатомят червяка,
Иные, что в словах суффиксы
Находят с видом знатока...
Насчет каких-то спорят корней,
Твердят один другого вздорней,
Откуда, от семян каких
Произросла, как в поле брюква,
Та иль иная в слове буква,
И надлежит чинить как их..
Профессор в университете
Иной — послушать — что Невтон!
А уж в участке на примете,
В скрижаль полицией внесен.
Студент того не понимает,
Словам крамольника внимает,
И сам в темнице свил приют!
Когда б закрыть все высши школы,
Поменьше было бы крамолы! —
О сем и камни вопиют!7 <1913>

ПРЯМАЯ ЛИНИЯ

С души прет, говорит, от этого самого П. Ну, что, говорит, хорошего, ежели я посреди речи о задачах Интернационала — в Ригу вдруг поеду?!» Он плачет, жена за ним в голос, дети вой подняли, — инда меня слеза прошибла. Одначе — забрал. Потому обязанность такая. Раз ты свободный гражданин — слушай П, сволочь паршивая! На то тебе и свобода дадена, чтоб ты П барщину сполнял! Так записать вас?
— А, ч-ерт!.. А что, не долго будет?
— Да нет, где там долго! Много ли — полтора-два часа. Черт с ними, идите, господин, не связывайтесь лучше! И мне, и вам покойнее. Речь П, речь П-ва, речь молдавского какого-то холуя, — да и все. Ну, потом, конечно, лезорюция собрамшихся.

уже пожаловалось мильон
скоро пожалуюца ВСЕ
=============================
— Бюрократизмус! — кричал немец, в ажитации переходя на трудный русский язык.
Остап молча взял европейского гостя за руку, подвел его к висевшему на стене ящику для жалоб и сказал, как глухому: — Сюда! Понимаете? В ящик. Шрайбен, шриб, гешрибен. Писать. Понимаете? Я пишу, ты пишешь, он пишет, она, оно пишет. Понимаете? Мы, вы, они, оне пишут жалобы и кладут в сей ящик. Класть. Глагол класть. Мы, вы, они, оне кладут жалобы… И никто их не вынимает. Вынимать! Я не вынимаю, ты не вынимаешь…

yandex.ru/turbo?text=https%3A%2F%2Fvz.ru...F8%2F958466.html&d=1
«О преимуществах наличия филиалов (музеев) в регионах: хотел вчера сходить в Эрмитаж, говорят, Эрмитаж закрыт. Был бы филиал здесь, в Калининграде, я пришел бы сюда», – сказал глава государства.

Он заявил также, что создание культурно-образовательных и музейных комплексов в регионах не должно идти за счет финансовых и кадровых ресурсов местных учреждений культуры; новые центры должны дополнять существующие музеи, театры и творческие вузы, их нельзя отодвигать на периферию.

Российский лидер подчеркнул, что «новые культурные центры призваны обогащать и дополнять культурную жизнь в регионах»; они должны работать в тесном партнерстве с региональными и местными музеями, театрами, творческими вузами, у которых есть огромный потенциал и которые должны иметь все возможности для собственного развития. Кроме того, нужно избегать шаблонных подходов при создании культурных центров в регионах России; унификация в данном случае уместна, однако и здесь следует придерживаться золотой середины, сказал Путин.

Его превосходительство откинулось на спинку удобного кресла и сказало разнеженным голосом:
— Ах, вы знаете, какая прелесть это искусство!.. Вот на днях я был в Эрмитаже [1], такие есть там картинки, что пальчики оближешь: Рубенсы разные, Тенирсы, голландцы и прочее в этом роде.

Секретарь подумал и сказал:
— Да, живопись — приятное времяпрепровождение.
— Что живопись? А музыка! Слушаешь какую-нибудь ораторию, и кажется тебе, что в небесах плаваешь... Возьмите Гуно, например, Берлиоза, Верди [2], да мало ли...
— Гуно, — хороший композитор, — подтвердил секретарь. — Вообще музыка — увлекательное занятие.
— А поэзия! Стихи возьмите. Что может быть возвышеннее?

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
И я понял в одно мгновенье...

Ну, дальше я не помню. Но, в общем, хорошо!
— Да-с. Стихи чрезвычайно приятны и освежительны для ума.
— А науки!.. — совсем разнежась, прошептало его превосходительство. — Климатология, техника, гидрография... Я прямо удивляюсь, отчего у нас так мало открытий в области науки, а также почти не слышно о художниках, музыкантах и поэтах.
— Они есть, ваше превосходительство, но гибнут в безвестности.
— Надо их открывать и... как это говорится, вытаскивать за уши на свет божий.
— Некому поручить, ваше превосходительство!
— Как некому? Надо поручить тем, кто стоит ближе к населению. Кто у нас стоит ближе всех к населению?
— Полиция, ваше превосходительство!
— И прекрасно! Это как раз по нашему департаменту. Пусть ищут, пусть шарят! Мы поставим искусство так высоко, что у него голова закружится.
.....................
........................

— Ты Иван Косолапов?
— Я, господин урядник!
— На гармонии, говорят, играешь?
— Это мы с нашим вдовольствием.
— А-а-а... «С вдовольствием»? Вот же тебе, паршивец!
— Господин урядник, за что же? Нешто уж и на гармонии нельзя?
— Вот ты у меня узнаешь «вдовольствие»! Я вас, мерзавцев, всех обнаружу. Ты у меня заиграешь! А климатологией [4] занимаешься?
— Что вы, господин урядник? Нешто возможно? Мы, слава богу, тоже не без понятия.
— А кто же у вас тут климатологией занимается?
— Надо быть, Игнашка Кривой к этому делу причинен. Не то он конокрад, не то это самое.
— Взять Кривого. А тебя, Косолапов, буду держать до тех пор, пока всех сообщников не покажешь.
— Ты — Кривой?
— Так точно.
— Климатологией занимался?
— Зачем мне? Слава богу, жена есть, детки...
— Нечего прикидываться! Я вас всех, дьяволов, переловлю! Песни пел?
— Так нешто я один. На лугу-то запрошлое воскресенье все пели: Петрушака Кондыба, Фома Хряк, Хромой Елизар, дядя Митяй да дядя Петряй...
— Стой не тарахти! Дай записать... Эка, сколько народу набирается. Куда его сажать? Ума не приложу.
Через две недели во второе делопроизводство департамента полиции стали поступать из провинции донесения:
«Согласно циркуляра от 2 февраля, лица, виновные в пении, живописи и климатологии, обнаружены, затем, после некоторого запирательства, изобличены и в настоящее время состоят под стражей впредь до вашего распоряжения».

Пробудился Поток на другой на реке,
На какой? — не припомнит преданье;
Погуляв себе взад и вперед в холодке,
Входит он во просторное зданье;
Видит: судьи сидят, и торжественно тут
Над преступником гласный свершается суд.
Несомненны и тяжки улики,
Преступленья ж довольно велики:
Он отца отравил, пару теток убил,
Взял подлогом чужое именье
Да двух братьев и трех дочерей задушил, —
Ожидают присяжных решенья.
И присяжные входят с довольным лицом:
«Хоть убил, — говорят, — не виновен ни в чем!»
Тут платками им слева и справа
Машут барышни с криками: браво!
И промолвил Поток:
«Со присяжными суд
Был обычен и нашему миру,
Но когда бы такой подвернулся нам шут,
В триста кун заплатил бы он виру!»
А соседи, косясь на него, говорят:
«Вишь, какой затесался сюда ретроград!
Отсталой он, то видно по платью,
Притеснять хочет меньшую братью!»
Но Поток из их слов ничего не поймет,
И в другое он здание входит;
Там какой-то аптекарь, не то патриот,
Пред толпою ученье проводит:
Что, мол, нету души, а одна только плоть
И что если и впрямь существует господь,
То он только есть вид кислорода,
Вся же суть в безначалье народа.
И, увидея Потока, к нему свысока
Патриот обратился сурово: «Говори, уважаешь ли ты мужика?»
Но Поток вопрошает: «Какого?»
«Мужика вообще, что смиреньем велик!»
Но Поток говорит: «Есть мужик и мужик:
Если он не пропьет урожаю,
Я тогда мужика уважаю!»
«Феодал! — закричал на него патриот. —
Знай, что только в народе спасенье!»
Но Поток говорит: «Я ведь тоже народ,
Так за что ж для меня исключенье?»
Но к нему патриот: «Ты народ, да не тот!
Править Русью призван только черный народ!
То по старой системе всяк равен,
А по нашей лишь он полноправен!»
Тут все подняли крик, словно дернул их бес,
Угрожают Потоку бедою.
Слышно: почва, гуманность, коммуна, прогресс
И что кто-то заеден средою.
Меж собой вперерыв, наподобье галчат,
Все об общем каком-то о деле кричат,
И Потока с язвительным тоном
Называют остзейским бароном.
И подумал Поток: «Уж, господь борони,
Не проснулся ли я слишком рано?
Ведь вчера еще, лежа на брюхе, они
Обожали московского хана,
А сегодня велят мужика обожать.
Мне сдается, такая потребность лежать
То пред тем, то пред этим на брюхе,
На вчерашнем основана духе!»
В третий входит он дом — и объял его страх:
Видит, в длинной палате вонючей,
Все острижены вкруг, в сюртуках и очках,
Собралися красавицы кучей.
Про какие-то женские споря права,
Совершают они, засуча рукава,
Пресловутое общее дело:
Потрошат чье-то мертвое тело.
Ужаснулся Поток, от красавиц бежит,
А они восклицают ехидно:
«Ах, какой он пошляк! Ах, как он неразвит!
Современности вовсе не видно!»
Но Поток говорит, очутясь на дворе:
«То ж бывало у нас и на Лысой горе,
Только ведьмы хоть голы и босы,
Но, по крайности, есть у них косы!»
И что видеть и слышать ему довелось:
И тот суд, и о боге ученье,
И в сиянье мужик, и девицы без кос —
Всё приводит его к заключенью:
«Много разных бывает на свете чудес!
Я не знаю, что значит какой-то прогресс,
Но до здравого русского веча Вам еще, государи, далече!»
И так сделалось гадко и тошно ему,
Что он наземь как сноп упадает
И под слово прогресс, как в чаду и дыму,
Лет на двести еще засыпает.
Пробужденья его мы теперь подождем,
Что, проснувшись, увидит, о том и споем,
А покудова он не проспится,
Наудачу нам петь не годится.

УБЕЙ НЕМЦА






это только дисты разсказывают про добрых немцев

никак и хохлив недодавить

Славянам (1867)
вся европа = наша
немцы - проваливате в свой край по рине=эридану

Привет вам задушевный, братья,
Со всех Славянщины концов,
Привет наш всем вам, без изъятья!
Для всех семейный пир готов!
Недаром вас звала Россия
На праздник мира и любви;
Но знайте, гости дорогие,
Вы здесь не гости, вы — свои!

Вы дома здесь, и больше дома,
Чем там, на родине своей,—
Здесь, где господство незнакомо
Иноязыческих властей,
Здесь, где у власти и подданства
Один язык, один для всех,
И не считается Славянство
За тяжкий первородный грех!

Хотя враждебною судьбиной
И были мы разлучены,
Но все же мы народ единый,
Единой матери сыны;
Но все же братья мы родные!
Вот, вот что ненавидят в нас!
Вам не прощается Россия,
России — не прощают sacs

Смущает их, и до испугу,
Что вся славянская семья
В лицо и недругу и другу
Впервые скажет: — Это я!
При неотступном вспоминанье
О длинной цепи злых обид
Славянское самосознанье,
Как божья кара, их страшит!

Давно на почве европейской,
Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда. создалась:
Для них — закон и равноправно=ть,
Для нас — насилье и обман,
И закрепила стародавность
Их как наследие славян.

И то, что длилося веками,
Не истощилось и поднесь
И тяготеет и над нами-
Над нами, собранными здесь...
Еще болит от старых болей
Вся современная пора...
Не тронуто Коссово поле,
Не срыта Белая Гора!

А между нас,— позор немалый,—
В славянской, всем родной среде,
Лишь тот ушел от их опалы
И не подвергся их вражде,
Кто для своих всегда и всюду
Злодеем был передовым:
Они лишь нашего Иуду
Честят лобзанием своим.


Опально-мировое племя,
Когда же будешь ты народ?
Когда же упразднится время
Твоей и розни и невзгод,
И грянет клич к объединенью,
И рухнет то, что делит нас?..
Мы ждем и верим провиденью-
Ему известны день и час...

И эта вера в правду бога
Уж в нашей не умрет груди,
Хоть много жертв и горя много
Еще мы видим впереди...
Он жив — верховный промыслитель,
И суд его не оскудел,
И слово царь-освободитель
За русский выступит предел...

в 10 раз - Где жили ИСТИННЫЕ НЕМЦЫ

все остальное - словьяне (люди бурги люди оманы люди дудины и даже чаруски)
фашисты - геть до рины-еридану \\ там маете ваше жидивское правительство

к примеру народ виспы svastour.ru/articles/puteshestviya/rossi...-i-oblast/vepsy.html etc

Спикер Госдумы Вячеслав Володин 12 августа обсудит с главой комитета по безопасности и противодействию коррупции Василием Пискаревым проблему организации расследования иностранного вмешательства в выборы в России.

В. В. КНЯЗЕВ ЖИВОЙ ТРУП 6-Я ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА
«Представители народа»...
Подтасованного рода:
Через сотни мелких сит
Вверх протащенный Терсит,
Что, под фирмою Патрокла,
Лихо втиснут был за стекла
Казовых оранжерей
— Тешь Европу и жирей!
И такой-то плод законный
Черной магии исконной
Незабвенных держиморд
И доднесь, пятная борт
Корабля моей отчизны,
Смеет, в тоне укоризны
Рулевому, так сказать,
— Направление казать?
Но ведь это же... курьезно!
Нет, подумайте серьезно:
Полусгнивший, жалкий труп
Покидает мирный сруб
И с зловонного погоста
Шлет отчизне (очень просто!)
Свой кладбищенский указ:
«Ближе к берегу баркас!»
Нет, почтеннейшие трупы,
Мы не так просты и глупы,
Чтобы слушать мертвеца
С безмятежностью лица!
Не для вас командный мостик:
Не угодно ль — на погостик?
Вас создавшие — мертвы;
Значит, таковы — и вы!
Март 1917

old.duma.gov.ru/

по всем офиц каналам сего дня му-сульмане
кумран-баран
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
ШКУРНЫЙ ВОПРОС
Духовенство высказалось самым решительным образом против отделе­ния церкви от государства.
Что надобно для веры?
«Огонь сердец...»
Химеры!
Казенный нужен кнут,
Дабы пасомых стадо
Страшилось пуще ада
Иноцерковных блюд!
Что надобно для веры?
«Любовь к творцу...»
Химеры!
К попам потребен страх.
Попробуй-ка, изверясь,
Впасть в «дьявольскую ересь»
— Сгниешь в монастырях!
Что надобно для веры?
«Жизнь во Христе...»
Химеры!
Важней всего оклад,
Дабы чинуш от ряски
Начальству строил глазки
И пел с начальством в лад!
<Июль 1917>
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Раз пошел я на прогулку
И с собой собаку взял
Вижу: вдаль по переулку
Все стремятся на вокзал.

Побежал я за народом,
Бросив Жучку у ларька
Принимает бабка роды
У какого-то царька

Охнув тут же огляделся:
Кто рожает, я – свидетель
Мне кричат: Чего расселся,
Что, не видишь, здесь же дети!

А какие к черту дети!
Нет пока их налицо!
И за то, что так ответил
получил удар в лицо

Кровь ударила мне в руки
Заурчало в животе
Крикнул в муке: Ах вы суки,
Применили карате.

Я спустился в Тартарары
Вижу там Тартарары
Все разбилися на пары
И от них идут пары.

Сел на камушек замшелый
Я газетку почитать
Слышу: юноша незрелый
начал Шуберта играть

Вдруг я слышу тонким слухом
Что он "ЛЯ" неверно взял
И, зажавши пальцем ухо,
Ах ты "-ЛЯ"! – ему сказал

Он сказал: Молчи, с газеткой!
Встал, расправил плечи врозь
и меня упругой веткой
стал хлестать и вкривь и вкось

Тут лицо мое покрылось
Множеством зловонных ран
В ручейке оно отмылось
А на дне лежал Коран.

Мне брезгливо стало сразу
Вспомнил я про злых татар,
Что повергли Русь, заразы
В мрак, погибель и Тартар

Ну держитесь, мусульмане! –
Закричал я дик и рьян
И с листовками в кармане
Побежал в "АФГАНИСТАН"

Сел на сани, в ресторане
оказался через час
хорошо в "АФГАНИСТАНЕ"
Я гулял там тыщу раз!

Сдвинул брови к переносью
Толстый чопорный швейцар
Двинул по уху мне тростью:
Ты куда залез, архар?!

По бульвару черный ворон
Едет фарами светя
Если чем-то недоволен
Он возьмет тебя, дитя!

Я его не испугался:
Я ж ни в чем не виноват
Он со мною поравнялся
Из него торчал солдат

Снял ремень неторопливо
Китель снял, пилотку снял
И сказал: "А ну-ка живо,
Одевайся. Все. Понял?!"

Я оделся, сел на поезд
Вышел в поле, взял топор
Постоял в г==не по пояс
Задержав волны напор

Грустно стало и тоскливо,
Но спокойно на душе.
Я лежал и кушал сливу
Всю в парше и анаше.

Тут конец моим куплетам
Жизнь прожил я неспроста
Я б занялся, брат, балетом
Да нельзя уйти с поста.
portvein-kavkaz.narod.ru/

ОБЫВАТЕЛЬЩИНА
Иван Иваныч недоволен:
«Ну да, я цел, я сыт, я волен,
Меня не смеет уж никто
Гноить годами ни за что
В зловонной камере острога,
— Мне всюду вольная дорога,
Над обреченной головой
Уж не стоит городовой!
Да, былью стали небылицы,
Но... между прочим, почему
На лучших улицах столицы
Проходу нету никому?
Повсюду сор, бумажки, семя,
Что шаг — галдящий изувер;
Пускай у нас иное время,
Но... где же милиционер?!

Как позволяет он торговке
Сидеть с корзиной у дворца
Иль этой латаной поддевке
Громить правительство с крыльца?
Ведь это ж мерзостно и гадко.
Цыганский табор на мосту!
Где вы, блюстители порядка?
Заснули, что ли, на посту?!
Иль вот еще — свобода слова...
Я понимаю, это — плюс,
Порядка нового основа:
Да сгинет гнет цензурных уз!
Но... всё же, сеять стачек семя,
Звать к примененью крайних мер!..
Ну да, у нас — иное время,
Но... где же милиционер?!

Как позволяет он открыто
Писать о мерзостях войны?
Как не препятствует сердито
Критиковать вождей страны?
Где меч спасительной острастки,
Шлагбаум твердого пути?
Зачем газетчик — не в участке?
Редакторы — не взаперти?
Не на костре листков беремя?!
Не под цензурой изувер?!
Пускай у нас иное время,
Но... где же милиционер?!
<Июль 1917>

МОНУМЕНТ
Враг кумиров, вольных даней
Не ношу им всё равно...
А из питерских ваяний
Всех забавней мне одно:
Туша-всадник, конь неловкий,
Бронзы — целый капитал!
Две приезжие поддевки
Озирают пьедестал.
Смотрят вверх, дивятся хмуро,
О минувшем говоря...
Грозно высится фигура
Предпоследнего царя.

На чугунной кобылице
Между питерских громад
Виды видевшей столице
Он показывает зад.
Грузный конь под масть громадам,
Грузен корпус седока:
Мол, задавим конским задом
Всю Россию, как жука!
Затевали панегирик
— Вышел вылитый памфлет,
И, увы, любезный лирик,
Здесь тебе поживы нет.
Бред мечтательный наруша,
Всей поэзии в контраст,
Эта будничная туша
Настроений не создаст.
Вишь, уперся в бок свой локтем,
Давит стремя груз ноги.
Так и ждешь: запахнут дегтем
Тихоходы-сапоги.
Дрема знойная от тела,
Особливо — жарким днем,
И одежда пропотела
Мешковатая на нем.
Царь-урядник — ужас пашен...
Эка глыба! Экий рост!
А ни малости не страшен —
Сразу видно: ух, как прост!
«Не бессмертная громада! —
Счет поддевки подвели. —
Их, вчерашних, нам не надо,
Коли нынешних смели!»
Июнь 1917

8 сентября 2019 года состоится единый день голосования, в этот день будут проходить выборы в выборные органы и на выборные должности различных уровней, в частности:
дополнительные выборы депутатов Государственной Думы
выборы глав 18 субъектов Федерации
ДОРОЖНОЕ
Сквозь болотные туманы
Пробирается страна.
Ждет-пождет, как оной манны,
«Близких» выборов она.
Труден путь.
Не слишком бойко
Поспешает тройка-Русь.
Ах, куда ты мчишься, тройка,
— Догадаться не берусь!
То кружишь, пути не зная,
То пред Думой ров глубок,
То, на горе, пристяжная
жыриновски тянет вбок...
Что-то слышится родное
В новых песнях ямщика,
— Точно «тпру» очередное
Из едросского ЦК.
Ни езды, ни «твердой власти»...
И, почуяв поворот,
Сотни мосек черной масти
Голосят из-под ворот!

<Август 1917>