Open menu

Габович-Пред. - Глава 8. Предыстория Северной Европы


Глава 8.

 

Предыстория Северной Европы

 

В некоторой деревне священник, сказывая проповедь внятным слогом и чувствительными выражениями, привел в слезы слушающих его поселян, все плакали, исключая одного крестьянина. Его спросили, для чего он не плачет? На сие ответил он: «Я не здешнего прихода».

Анекдот екатерининского времени

 

Содержание главы.

Феномен Клаус Гольдман: традиционалист с критическим взглядом

Трудная тема археологических датировок.

Как справиться с обилием находок?

Сенсационный математический метод датировки: серийный метод.

Сговор археологов с историками искажает картину ранней истории Севера Европы.

Высокий уровень дописьменный цивилизации на Севере Германии.

Сговор археологов с историками искажает картину ранней истории Севера Европы.

Литература.

 

 

 

 

 

 

В конце прошлой главы было коротко рассказано об энергичном швейцарском авторе Эрихе Дэникене, из книг которого я в начале 80-х годов прошлого века узнал о существовании критики в адрес археологии, науки, к которой я до того относился с большим уважением и даже восхищением. Да и как было не восхищаться людьми, которые все время делали абсолютно невозможное: с большой точностью определяли точные даты разных ранних исторических событий и временных точек предыстории по находкам, почти никогда никакого отношения не имевшим к датируемым событиям. Ведь выкапывали они проржавевшие насквозь мечи или кольчуги, наконечники стрел или предметы утвари, никак не увязанные ни с каким конкретным обитателем ранних исторических времен а датировали по ним конкретные битвы конкретных правителей или даты их погребений.

Это уже много позже я прочитал книгу [Кремо] и другие критические книги об археологии, о критике дарвинизма и дарвинской эволюции. Один из таких авторов - Майкл Бейджент, на книгу которого [Бейджент] я уже ссылался выше. Вот что пишет он, например, про сомнения в правильности наших эволюционных воззрений и непоколебимость эволюционной истории Дарвина:

В 1991 году книга Уэссона «За гранью естественного отбора» стала новым и мощным вызовом, брошенным официальной науке. Он отбросил привязанность к дарвиновской эволюции как «потачку стародавней грезе о Вселенной, уподобленной огромному часовому механизму». Уэссон указывает, что нельзя рассматривать какое бы то ни было животное по отдельности. Он предлагает нам взглянуть более широко: «Организмы эволюционируют как часть общности, то есть как экосистема ... которая неизбежно эволюционирует сообща. Скорее нужно говорить не о происхождении видов, а о развитии экосистем...»

Производя поистине радикальный пересмотр, Уэссон предлагает применить к эволюции выводы теории хаоса, чтобы понять смысл всех тех поразительных и странных явлений, которые мы наблюдаем как в ископаемых данных, так и в ныне существующих организмах. (стр.57).

Бейджент подчеркивает, что вся экосистема, внутри которой существуют некие живые организмы, является частью изменяющейся окружающей среды, природы, которая, начиная с самых истоков жизни, хаотически развивается. Так как малейшие случайные изменения параметров могут приводить к неожиданным результатам, а такие случайные изменения происходят всегда и везде, то существование миллионов самых невероятных форм животных и растений становится естественным следствием хаоса в развитии.

Это многообразие нельзя объяснить при помощи дарвиновского естественного отбора. Многообразные существа не надо больше рассматривать как имевших какое-то преимущество с точки зрения отбора. Хаотические генетические вариации, возникающие на протяжении тысячелетий, способны дать объяснение этому немыслимому мнообразию. «В сравнении с этим подходом дарвиновский естественный отбор представляется линейным, механистическим и поверхностным.» (стр. 59).

Я не знаю, какие возражения сегодня в моде у занимающихся предысторией исследователей по поводу применения работ Эдварда Лоренца, открывшего феномен хаоса в природе (он занимался предсказанием динамики погоды и заметил, что при малейшем изменении параметров моделей погодной динамики прогноз на будущее принимает совсем другую форму) к исследованию эпохи каменного века и более ранней эволюции человека. Но уверен, что они под каким-нибудь потешным предлогом энергично возражают и против применения к истории динамических моделей или теории хаоса, и против чтения книг с критикой дарвинизма.

Хорошо, не будем прислушиваться ни к Дэникену (ссылаться на него считается в любой современной науке плохим тоном: как можно верить в космических пришельцев, уж лучше бы верил в Господа Бога, к нему наука уже столетиями притирается и как-то научилась с его ненаучным образом сосуществовать), ни к популярному автору бустсуллуров Бейдженту, ни к другим аутсайдерам «исторической науки», критикующим воззрения археологов и специалистов по предыстории.

Но - вот ученый с именем, археолог, крупный специалист по предыстории и раннему историческому периоду (в традиционном понимании этих слов), человек, полностью разделяющий основные представления ТИ и занимавший немалые посты в исторической иерархии, автор многочисленных публикаций в археологических и исторических журналах, специалист по бронзовому веку и Средневековью доктор Клаус Гольдман из Берлина (род. в 1936 г.). Широкой читательской аудитории – по крайней мере в Германии - он известен в первую очередь как соавтор бестселлера «Винета. Открытие исчезнувшего города». Эту книгу он написал вместе с Гюнтером Вермушем, издавшим несколько книг по истории.

Долгие годы Гольдманн был сотрудником Государственных Берлинских Музеев, сделавшим себе имя на почве изучения судьбы сокровищ, исчезнувших по разным причинам из немецких музеев. Последние годы перед выходом на пенсию в 2001 г. он был главным хранителем Музея Предыстории и ранней истории. Его взгляд на археологию и ее взаимоотношения с историей – это почти взгляд изнутри. Поэтому мы остановимся здесь на его критике и на его вкладе в методику археологического датирования несколько подробнее.

 

 

Феномен Клаус Гольдман: традиционалист с критическим взглядом.

 

Поддерживающие ортодоксальную версию всегда тянули время, ведь в конечном счете причины, по которым исключены конфликтующие данные, могли бы забыться и, значит, так и не подвергнуться критическому разбору, который мог бы выявить их надуманность, Тем временем эти данные и спор из-за них тоже бы забылись.

Майкл Бейджент, «Запретная археология», стр. 9.

 

Свой путь в науке Гольдман начал в конце 60-х годов с попытки внедрить компьютеры и математическое мышление в работу археологов. И в первую очередь в их работу по относительной датировке находок. Об этом говорят и заглавия его первых публикаций:

  • Оценка археологических находок при помощи компьютеров (1968)

  • Временное упорядочивание доисторических типов путем использования электронных вычислительных устройств (1968)

  • Как составить информационную карту археологической находки (1971)

  • Хронологическая группировка для раннего бронзового века (1972)

  • Два метода хронологической группировки (1972)

  • Датировка археологических находок (1972)

  • Относительное хронологическое упорядочивание археологических находок при помощи компьютеров (1973)

  • Серийный подход (1973)

  • Временное упорядочивание доисторических находок при помощи серийного подхода (1974)

  • Опыт хронологического серийного подхода (1974)

  • Хронологический серийный подход к датировке базисных для бронзового века в Европе находок (1979)

В последующие годы Гольдманн спорадически возвращался к этой тематике в разных конкретных ситуациях. Нельзя сказать, что археологи полностью проигнорировали его работы в области компьютерного анализа возраста находок. Постепенно – хотя и довольно медленно - его идеи пробивают себе путь в университеты, а введенное им понятие серийного подхода к датировке артефактов (о нем подробнее ниже) в последние годы прочно вошло в словарь современной теоретической археологии.

Вопрос лишь в том, в какой мере идея строго научного упорядочивания (вынужденно - лишь частичного упорядочивания, ибо полное далеко не всегда возможно) применяется на практике археологами. В 2003 году Гольдман попытался подвести итог своему опыту работы с археологическими датировками. Он выступил с докладом на эту тему не на конференции археологов или специалистов по ранней истории и предыстории, а на критически настроенном Берлинском Историческом Салоне. Уже после этого «предательского» выступления он сформулировал свои критические по отношению к современной археологии тезисы в работе, которую озаглавил «Кавардак в базисе источников для изучения ранней истории в Германии?». Я описываю эту критику ниже.

В названных выше двух российских учебниках по археологии читатель будет безуспешно искать главу об археологических датировках. А в популярно-научном введении в археологию «Исследуя археологию» (Iris Barry, Discovering Archology, London, 1981) автор пишет:

Датировка находок представляет собой одну из самых больших проблем для археологов. Иногда удается приблизительно датировать предметы неизвестного возраста, если они были найдены в одном слое с объектами известного возраста, например, монетами. Однако многие народы не производили предметов такого рода. Поэтому в течение длительного периода времени можно было лишь давать оценочные датировки. (Стр. 26 немецкого перевода книги)

Прошедшее время используется здесь автором для того, чтобы перейти затем к революции в этой области, связанной с использованием физических методов абсолютной датировки: методом радиоактивного углерода (радиокарбона) или просто С14 и метода дендрохронологии. Впрочем в рамках исторической аналитики сложилось мнение о том, что революция сия оказалась большим блефом и оба названных метода не в состоянии заменить чисто археологического подхода к датировке находок.

Специальных исследований по хронологии предыстории вообще крайне мало, как, впрочем, и книг по хронологии исторического периода прошлого. Я не имею в виду хронологические таблицы, в которых без единого поясняющего слова на тему о возникновении той или иной даты, просто перечисляются в несметном количестве даты разных исторических событий. Нет, я имею в виду книги, в которых пояснялась бы работа по датировке, излагалась бы подробно история возникновения и развития хронологии, ее проблемы и прогресс в их решении. Казалось бы сегодня, когда интерес к хронологии возрос до невероятного размера, особенно в России, хронологи и историки должны были бы завалить книжный рынок толстыми фолиантами по хронологии, по всем ее аспектам, по ее истории.

Однако, нет, ничего такого не происходит. В поисках новинок хронологической литературы я провел недавно поиск по ключевому слову «хронология» в Интернет-магазине OZON. Умная машина выплюнула около 170 наименований книг, продающихся и продаваемых. И что же оказалось? В списке были в подавляющем количестве книги Носовского и Фоменко, несколько книг из антифоменковской серии и совсем крошечное количество книг по хронологии археологии, в основном, давно распроданных. Я не имею в виду пару романов и сборников других художественных произведений, в описании которых проскальзывает слово «хронология».

Как это понять? Боюсь, в современной «исторической науке» просто не осталось специалистов, способных писать серьезные теоретические книги по хронологии. А редкие книги по хронологии раскопок или издаются крошечными тиражами и мгновенно раскупаются, или столь бездарны, что их никто не покупает, несмотря на скидки в 25% - именно такую акцию проводит OZON в октябре 2006 г. Из достойных внимания я нашел только книгу Ю.Л. Щаповой «Археологическая эпоха. Хронология. Периодизация. Теория. Модель», которую давно уже купил и с описания которой начал предыдущую главу. Конечно, не исключено, что я сгустил краски и не учел распроданных книг, на которые велено оставлять заявки. Поэтому предлагаю тем читателям, которые владеют Интернетом, время от времени проводить аналогичные поиски и сверять свой анализ с моим, возможно, поверхностным.

 

Трудная тема археологических датировок.

 

Дабы не допустить в научный обиход противоречащие данные и удержать качающееся здание ортодоксальных построений, уже давно прибегают к двойным стандартам. Ископаемые кости или древние орудия, которые вписываются в современные теории, быстро признаются и находят освещение в научной литературе; те же ископаемые или артефакты, которые противоречат нынешним представлениям о доисторическом прошлом человечества, отбраковываются как неверно идентифицированные, как привнесенные в ранние горные формации, в которых их обнаружили, или, как крайнее средство, их тщательно помещают в «отсутствующие файлы» среди мусора музейных подвалов.

Классическим — и, к сожалению, не единственным — примером этого является история канадского археолога Томаса Ли, чьи раскопки принесли данные, неприемлемые для правящей ортодоксии. В центре этого скандала следы человеческой деятельности, относимые к гораздо более позднему времени, чем то, о котором говорим мы, но этот случай хорошо демонстрирует возможности окопавшегося научного истеблишмента по манипулированию фактами истории с целью утверждения своих собственных воззрений. Этот случай также демонстрирует полную безжалостность и своекорыстие, с которыми ведутся и выигрываются эти академические баталии.

Майкл Бейджент, «Запретная археология», стр. 142.

 

Как показывает приведенная в эпиграфе цитата, из-за археологических датировок происходят настоящие академические баталии, причем в них речь идет не о поиске истины, а об отстаивании теорий и воззрений, на которых стоящие на удобных местах у академической кормушки люди уже сумели заработать академические степени и хорошо оплачиваемые должности. Короче говоря. Поиск истины заменяется дракой из-за пищи, причем сражаются не за кусок хлеба, а за толстый слой масла.

Вообще, книги по археологии т предыстории не распространяются как правило на тему археологических датировок. Гораздо приятнее поражать читателя наиболее впечатляющими находками пещерной и вообще наскальной живописи, старинных могил, гробниц или мавзолеев, останков древних кораблей и прочих артефактов, чем признаваться ему в несовершенстве методов археологических датировок. Так, в богато иллюстрированной коллективной истории археологии The Story of Archeology. The 100 Great Discoveries, Editor Paul G. Bahn, Weidenfeld&Nicolson, London, 1996, только один раз речь идет о методах датировки, да и то в довольно экзотическом случае наскальной живописи из Австралии. Здесь был проведен анализ покрывающего рисунки темного слоя бактериального происхождения специальным методом массовой спектрометрии и таким образом определен минимальный возраст рисунков.

Итак, хронология археологических находок – это и по сей день одна из главных проблем археологии. Ее нельзя объявить завершенной, как это пытаются делать историки в рамках ТИ с хронологией истории, ибо задача датировки артефактов возникает снова и снова в каждой экспедиции, для каждого раскопа, для каждого активно работающего с материалом археолога. Если историки для большинства стран и временных периодов «утрясли» номенклатуру «исторических фактов и событий», то в археологии каждая новая раскопка означает расширение исследуемой номенклатуры.

Что при этом в состоянии делать хронологи от археологии собственными силами, а что нет? Если в ходе раскопок удается обнаружить четко различимые культурные слои (между ними могут иногда лежать и слои, не обязанные своим происхождением человеку, например, слои наносов, вызванных наводнением), то оказывается возможной по крайней мере относительная датировка находок: таковые из верхних слоев соответствуют более позднему периоду времени, чем находки из глубже залегавших слоев. Хотя бывают и такие случаи, когда слои лежат в обратном порядке: очевидно некая очередная катастрофа перевернула толстый слой и поменяла порядок слоев на противоположный (здесь может быть полезен геолог, хорошо знающий геологию региона.

Но даже в случае нетронутых катастрофой слоев остается проблема абсолютной датировки находок из разных слоев и относительной датировки внутри одного слоя. Кроме того, далеко не всегда можно выделить культурные слои. Например, если раскапывается старинное кладбище, состоящее из сотен и тысяч отдельных могил, последовательность возникновения которых неизвестна. Как поступают при этом археологи? Они классифицируют все необозримое количество документированных находок по типам и пытаются найти датировки некоторых из типов по уже проанализированным находкам.

Однако у такого подхода есть много недостатков. Если классификация по типам в рамках одного раскопа неплохо функционирует, то идентификация типов из разных географически друг от друга удаленных раскопов – дело ненадежное. Но главное, и в тех случаях, когда для ранее исследованных типов была получена датировка, она, скорее всего, была не чисто археологической, а внешней по отношению к археологии, проведенной на основании моделей и методов других наук.

А ведь для того, чтобы быть независимой научной дисциплиной, археология нуждается в своих собственных методах датировки. Тогда методы из других наук можно будет привлекать для сравнения результатов и подтверждения правильности археологических методов датировки, как относительной, так и абсолютной или хронометрической, как сегодня все чаще говорят. Предоставим в этой связи слово Гольдманну. Говоря о соотнесении археологических находок годам на временной оси, он пишет:

На такого рода насущные вопросы не удается ответить собственными силами, т.е. только путем применения специфичных для этой дисциплины методов. Стоит спросить археолога, как он обосновал датировки своих находок, и он в большинстве случаев ответит, что он сравнил с другими датировками. Методы, называемые «типологическим» или «стратиграфическим» могут поставлять только грубые результаты, плохо обоснованные, которые только при определенных условиях можно внятно объяснить собеседнику. Таким образом, они не годятся на роль методов самостоятельного археологического датирования. Развитый автором самостоятельный, основанный на применении вычислительной техники «серийный» метод использования комплексов находок, опирающийся на два названных выше грубых метода (и уточняющий последние – Е.Г.) скорее находит применение в смежных науках, чем в археологии предысторического периода. Причиной является то обстоятельство, что полученные моим методом результаты частично, как это кажется на первый взгляд, противоречат некоторым устоявшимся в археологии мнениям.

Опять, как и в случае с С14, историки и тесно связанные с ними археологи согласны только тогда применять методы датировок, когда полученные с их помощью результаты не противоречат забетонированным «научным» догмам. Но удивительно не это, а то обстоятельство, что ситуация с методами относительной датировки на основании чисто археологической информации не столь уж и безнадежна, как могло бы показаться после прочтения всего сказанного выше. Я хочу попытаться довести до сведения читателя, что при применении простых математических методов из археологического материала порой удается извлечь ценнейшую хронологическую информацию.

 

 

Как справиться с обилием находок?

 

Тема хронологии как правило рассматривается в общих вводных работах и обзорах по классической археологии лишь весьма кратко и в общих словах, трудности при этом замалчиваются ...

Хронология, которая вообще-то является одной из основ классической археологии, удивительно мало была предметом общих дискуссий. Обсуждение сравнительно общего характера возникло, на самом деле, только один раз при попытке У.Д. Фрэнсиса и М. Виккерса переворошить всю систему.

Эта противоречивая ситуация связана, вероятно, с тем обстоятельством, что даже самые решительные критики, в конце концов, не были в состоянии предложить убедительную альтернативу традиционной хронологии. Даже новые исследовательские направления в археологии, которые отрицают летоисчисление и датировку как неправильную посылку, вынуждены пользоваться традиционной хронологией. Одним из следствий использования и передачи из поколение в поколения молчаливых соглашений приводит к тому, что происходит забвение того, на чем эти соглашения в свое время базировались.

Из введения к книге [Бэблер]

 

Хотя в приведенной в эпиграфе цитате речь идет о классической археологии, мы можем не только применить все сказанное к хронологии предыстории, но и подчеркнуть, что доверие даже в самые близкие к нам отрезки предыстории еще намного меньше, чем доверие к хронологии классического периода греко-римской якобы истории. А выражение недоверия к хронологии классической эпохи явилось возникновение в 70-х годах прошлого века критического направления «новой археологии!.

Правда, возражения новоархеологов были философской натуры. Они считали, что традиционная хронология применяет слишком современное понятие времени, чуждое образу мысли и восприятию времени классической эпохи. Так описывает конфликт новоархеологов с традиционалистами Бэблер в конце своей книги, в заключении озаглавленном «О смысле и цели хронологии». Если бы все было так просто и речь шла бы, действительно, только об археологических датировках, я бы сказал, что не вижу здесь принципиального затруднения: наше современное представление о времени носит объективный характер и может в принципе применяться и для далекого прошлого.

Проблема здесь однако в том, что снова происходит смешение понятий «прошлое» и «история». С точки зрения прошлого не важно, что было в головах у людей: они все равно жили отведенное каждому время и поэтому в принципе каждый родился в какое-то определенное время и умер в какое-то другое время. Другое дело, что мы не умеем определять это время. Но из того, что человек не умеет или не умел раньше определять расстояние от Парижа до Нью-Йорка не следует отсутствие самого этого расстояния, некой объективной меры дистанции Париж - Нью-Йорк.

Дело, однако, в том, что в истории нет объективного времени, а есть только фиктивное, филологическое или историко-филологическое время. Его можно считать только по записям в исторических источниках. И тут критика новоархеологов абсолютно уместна. Если у древних греков отсутствовало наше представление о времени, если они измеряли время эонами или крокодилами, если они не могли делать понятных нам археологических записей, то и нет никакой объективной возможности определить временное расстояние между нами, реальными объектами природы. и населяющими страницы книг об античности литературными или историко-литературными героями.

Главный враг археолога – это обилие находок, их необозримость. Но это же обилие артефактов может, оказывается, в некоторых случаях помогать датировать археологические находки. Прежде всего археологи могут фиксировать те артефакты, которые найдены в одном культурном слое, в одной могиле или кладе. Такие предметы, как правило, были изготовлены в одну и ту же эпоху. Наоборот, если в разных раскопах встречаются одинаковые предметы, то эти раскопы соответствуют одной и той же эпохе в древности.

Эти два элементарных правила являются широко распространенным критерием хронологической проверки. Но они не всегда применяются. Не потому, что они археологам не известны, а потому, что из-за обилия материала такая проверка не всякому археологу по силам. Здесь – необозримое поле деятельности для вычислительной техники, банков данных, систем распознавания образов и других вспомогательных средств информатики и математики. Впрочем, сейчас мы хотим рассказать о несколько менее тривиальном по своей идее методе хронологической датировки артефактов.

Идея разработанного Гольдманом в виде компьютерных программ серийного метода восходит к деятельности известного археолога сэра Вильямса Петри, Sir William Flinders Petrie (1853-1942). Он исследовал находки, сделанные при раскопках 2200 могил в Верхнем Египте и смог получить относительные датировки на основании того, как часто те или иные артефакты встречались в разных могилах. Этот метод получил название серийного (выявления серий) и применялся сэром Петри еще в его докомпьютерной форме.

Чтобы понять идею метода, нужно исходить из того, что разные типы древней керамики, орудий труда и прочих полезных предметов были подвержены влиянию моды. Так это сейчас, и так же было и в прошлом. Новый тип появляется, быстро становится популярным (модным), какое-то время остается в моде, а потом начинает применяться все меньше и меньше. Вернее, после достижения предметом некоего максимального уровня применения наступает спад интереса к именно этому предмету: сначала его еще применяют, но уже не производят или почти не производят. Затем количество таких предметов в обращении постепенно уменьшается до нуля за счет поломок, использования как вещевой жертвы, положения в могилу, выбрасывания за «ненадобностью» или из-за ветхости. Тем временем возникают другие модные предметы, которые претерпевают похожий цикл развития.

В любой конкретный момент времени (например, в некоторый год) древняя культура располагала определенным набором уже или еще используемых предметов. Два момента времени могли отличаться тем, что или эти наборы были разными или же при одном и том же наборе частота использования была различна. Последний вариант является более общим, ибо он включает в себя первый за счет введения частоты, равной нулю, для предметов, которые не использовались в какой-то год. Так как вхождение в моду происходило в разные моменты времени (годы), максимальная распространенность предмета была разной практически у любых двух типов предметов, и так как исчезновение из употребления тоже могло быть разной интенсивности, то набор чисел, отражающих интенсивность использования разных предметов может считаться некоей характеристикой определенного периода времени (например, года).

Сделаем следующее фиктивное предположение: некое Всемирное Статистическое Ведомство Древности составляло в прошлом ежегодно подробный статистический отчет для некоторой местности относительно частоты применения такого-то набора полезных предметов. В нем стояло бы, например, что такой-то тип горшка был в среднем в пяти экземплярах в каждой семье, а такое-то копье только начало входить в моду, а ожерелье из зубов верблюда носили только девственницы и т.п. Возникает вопрос, может ли археолог сегодня с томом таких статистических отчетов в руках определить по результатам раскопки некого культурного слоя, в какие годы он возникал? Ответ, скорее всего, положителен: с некой погрешностью, но может.

 

 

Сенсационный математический метод датировки: серийный метод

 

Задуманная с самого начала публикация исходной версии диссертации в виде монографии сорвалась из-за отказа Немецкого Исследовательского Содружества выделить деньги на покрытие части типографских расходов; очевидно отзывы экспертов на диссертацию были противоречивы.

Клаус Гольдман в предисловии к своей монографии [Гольдман6]

 

Представим себе, что все годовые статистические отчеты для наглядности нанесены на график, в котором каждому году соответствует одна горизонтальная линия (а следующему году соседняя ниже), а на ней отмечены черточками разной длины частоты использования разных предметов. Пусть речь идет о периоде времени, в течение которого использовались 12 разных предметов. Тогда мы разобьем все поле на 12 вертикальных колонок и в центре каждой колонки будем рисовать черточку, соответствующую в некоем фиксированном масштабе частоте использования соответствующего предмета в данном году. Тогда мы получим 12 образов, каждый из которых напоминает по форме веретено или волчок: поуже внизу и вверху и пошире в середине. Конечно эти «волчки» окажутся смещенными по вертикали друг против друга.

Теперь работа археолога могла бы выглядеть (при нашем предположении о существовании сборника статистических отчетов!) следующим образом. Он исследует все артефакты в некоем культурном слое. При этом он определяет для каждого из 12 предметов его частоту в этом слое и получает 12 черточек или вектор с 12 координатами (некоторые из них могут быть равны нулю). Для этого вектора производится сравнение со всеми годовыми векторами (наборами черточек) и определяется структурно наиболее близкий год. С некоторой степенью точности это позволит даже осуществить абсолютную датировку.

Прекрасная схема, имеющая однако один существенный недостаток: некое Всемирное Статистическое Ведомство Древности забыли в свое время создать и о существовании его ежегодных статистических отчетов нам ничего не известно. Что же остается от метода? Только его вторая часть: отчеты археолога. Например, описание большого числа могил, вернее, сделанных в них находок артефактов. Можно ли на основании только этой информации произвести - если не абсолютную, то хотя бы относительную – датировку захоронений, сказать, какие из могил моложе, а какие старше?

У нас, правда, нет сейчас графика с изображением многих «волчков», но мы в принципе знаем, что какая-то такая картина соответствовала бы реальному прошлому. Поэтому сделаем графическое изображение каждой могилы при помощи 12 черточек разной длины (если во всех могилах встречаются только 12 предметов – это число будет автоматически определяться для всей совокупности могил после разбиения находок по типам) и поместим эти черточки одна под другой в некотором порядке. Скорее всего, этот порядок не будет соответствовать хронологии возникновения картин и график получится бесформенным, без каких-либо распознаваемых хотя бы приблизительно «волчков».

Теперь начнется комбинаторная деятельность по поиску правильной хронологической последовательности изображений: путем многократной перестановки горизонтальных линий археолог будет пытаться получить график с «волчками». Он-то и будет соответствовать хронологической последовательности захоронений. Правда, к сожалению, неоднозначно: перевернутая картина тоже будет картиной с «волчками». Но даже такая последовательность является большим достижением, тем более, что принять решение в пользу одной из двух картин можно на основании дополнительной информации (например, стратиграфической, о видах захоронений или количестве могил и т.п.), если таковая имеется в распоряжении археолога.

Конечно, при сотнях и тысячах могил комбинаторику лучше поручить вычислительной технике, что и предложил в свое время Гольдман. Компьютер быстро подсчитает, какие из слоев ближе всего друг к другу, и найдет автоматически последовательность могил. Таким образом (со всеми сделанными выше оговорками) мы имеем здесь дело с методом относительной датировки, использующим только археологическую информацию. Если бы этот метод не был уже назван серийным методом, я бы рискнул назвать его методом моды на артефакты.

Подчеркнем еще раз важность для археологии существования независимого от других областей знания метода датировки. Гольдман пишет по этому поводу следующее:

К сожалению почти все применяемые сегодня в доисторической археологии методы датировки должны рассматриваться как опирающиеся на другие, чуждые данной дисциплине, методы датировки. И это так даже в тех случаях, когда датировка основана на сравнении с хронологической информацией о ранних средиземноморских культурах и является производной от последних. Чем глубже попытки датировки проникают в первое дохристианское тысячелетие, тем менее уверенно удается датировать на основании таких сравнений. Тем самым, столь популярная в глазах общественности доисторическая археология в своих решающих суждениях оказывается зависимой от результатов смежных дисциплин. Дисциплин, с помощью которых ученые пытаются проверить собственные гипотезы или – в случае ранней истории – данные письменных документов, если таковые вообще существуют. Доисторическая археология и связанные с ней дисциплины древней и ранней истории не используют по сей день никакие собственные методы точной датировки хранящихся в почве вещественных документов, оценка возраста которых должна была бы быть основной обязанностью этих дисциплин. Вместо этого они снова и снова полагаются на результаты соседних наук, которые однако всегда требуют от археологов информацию о том, какой приблизительно результат последние ожидают получить. Если же соответствующая дисциплина, например, медиевистика, приходит к выводам, отличающихся от заданных оценок археологов, то специалисты по доисторическому периоду склонны объявлять методы датировки в этих соседних науках недостаточно обоснованными.

Конечно, не следует переоценивать широту применимости серийного метода датировки в изложенном здесь чистом виде. В каждом конкретном случае следует анализировать, соответствует ли количество и качество найденного при раскопках материала схеме, при которой вариация в зависимости от моды (и только от нее, т.е. только во времени) является единственной причиной изменения палитры артефактов. Если, например, могилы имеют сильные различия в зависимости от пола похороненного индивидуума, то следует проводить серийный анализ для каждого пола в отдельности. Такая же ситуация может возникнуть при резком различии в обряде похорон для разных социальных групп, в соседних географических местностях.

Трудности могут возникать и при наличии типов артефактов, которые производились и использовались практически без изменения формы в течение очень длительного времени. Тогда данный тип вместо дополнительной информации может давать случайные помехи, ухудшающие качество хронологического анализа. Не исключено, что такой тип лучше исключить из рассмотрения. Это тем более справедливо, если данный артефакт использовался лишь крайне редко. Тогда его присутствие будет наблюдаться лишь в немногих могилах, которые по этой причине могут быть ошибочно приняты за соседствующие во времени. Такой тип нужно из рассмотрения исключать.

Вообще, не надо забывать, что результат серийного анализа зависит от материала, состав которого может определяться и случайными факторами. Поэтому серийный анализ желательно проводить независимо по разным наборам артефактов, проверять по мере поступления новой информации и согласовывать с иной наличной археологической информацией. С деталями разработки метода и результатами его применения можно ознакомиться по работам [Гольдман1-5], эту серию завершает монография [Гольдман6].

 




 

Тип А

 

 

Частота, с которой данный тип использовался в некоторый момент времени

 

 

Представление типа как «волчка» или «веретена» частот его распространенности в разные периоды времени

 

 

Zeit - Время

Typen - Типы

 

Постепенно сменяющие друг друга по мере выхода из моды типы

Временные срезы (голубые линии): их представителями будут результаты раскопок

 

 

 

 

Представление девяти раскопов 1-9 как векторов частот, с которой встречались артефакты типов A-F

 

 

 

 

Серийное хронологическое упорядочивание раскопов (их относительная датировка)

 

 

 

 

 

Время

 

Рис. 8.13. Пояснение серийного метода относительной хронологии в археологии. Жирным шрифтом даны пояснения к отдельным изображениям, обычным – переводы немецких пояснений на картинках.

 

 

Высокий уровень дописьменной цивилизации на Севере Германии

 

После наводнения в бассейне Одера в 1997 году и т.н. «наводнения века» в бассейне реки Эльбы летом 2002 г. началась оживленная дискуссия. Главную роль в ней играла следующая аксиома: в этих катастрофах виновен только современный человек, его вмешательство в природу. Он опустошил путем вырубки большие лесные пространства, запрудил и выпрямил - ради облегчения движения судов - реки, нарушил естественное равновесие речных систем путем освоения новых окультуренных земель. Поэтому похожие катастрофы следует ожидать в будущем все чаще, если сразу не приступить к „ренатурированию“ пойменных лугов. Понятие „ренатурирование“ уже вошло в актуальный политический лексикон и используется как дубинка против любого дальнейшего преобразования рек и сельскохозяйственных площадей. Это стало аксиомой, с помощью которой исторические факты ставятся с ног на голову.

[Гольдман7] об истории мелиорации в Северной Германии, 218.

 

Этот раздел полностью основан на работах Гольдмана, представленных здесь в коротком пересказе, сделанном с позиции исторической аналитики. В первую очередь я следовал статье [Гольдман7]. Читая статьи этого автора, я не могу освободиться от ощущения, что путаница с хронологией царит в головах историков и политиков не только в рамках древней истории, но и средневековой. Они еще что-то помнят, например, о больших мелиоративных работах, которые производились с XVII столетия, особенно обширно в Пруссии, по развитию речной системы Одера и Эльбы. Но они уже забыли, что эти работы были на самом деле робким обновлением гидротехнических сооружений, которые нашли в свое время саксонские переселенцы с запада.

Если верить ТИ, которая связывает эту колонизацию с «христианизацией» этого ареала, то речь должна идти о X-XII столетиях. Не исключаю, что на самом деле саксонцы появились здесь на три-четыре века позже. А окультуривание системы рек и озер здесь было впервые осуществлено в незапамятные времена, постепенно и в гармонии с природой жившими здесь славянами-вендами.

Итак, ни действия инженеров нового и новейшего времени, ни мероприятия саксонских переселенцев не были вмешательством в древний естественный пейзаж. Саксонцы начали строить водяные мельницы и портить не естественный, а искусственный сельскохозяйственный пейзаж, созданный вендами в доисторическое время. Гольдман, придерживающийся господствующей хронологии, говорит о нескольких тысячелетиях вендского освоения этих земель.

Но даже, если венды культивировали эти места менее тысячи лет, все равно они продемонстрировали, что и люди предыстории были способны на крупномасштабные цивилизаторские действия не по приказу фараонов, а путем согласования своих усилий на локальном или региональном уровне.

Исторические свидетельства и археологические раскопки указывают на то, что в позднее саксонское средневековье и в начале нового времени на рассматриваемой территории возникли настоящие «скопления водяных мельниц». Одержимые техническим прогрессом и возможностью заставить энергию воды работать саксонцы пожертвовали всем тем, что было создано их предшественниками. Запруженные с этой целью реки, стали непригодными для баржевого транспорта и торгового товарооборота, развитого в досаксонский период. Работы XVII столетия были только попыткой восстановить судоходство хотя бы по части рек.

Запруды приводили к постоянному повышению уровня вод. Сельскохозяйственные угодья славянских вендов вдоль рек, а также их деревни расположенные в речных долинах, оказались затопленными или регулярно затопляемыми. Старый культурный ландшафт быстро исчезал. Венды были вынуждены перебираться на холмы, корчевать лес, строить там свои новые жилища. Потеряв культивировавшиеся ими длительное время сельскохозяйственные угодия, многие из них переквалифицировались в рыбаков или пасечников.

Саксонским завоевателям вендских территорий это мешало мало: они вырубали леса на высоких местах, которые никогда прежде не служили как сельскохозяйственная полезная площадь, и распахивали целину плугом. Вызванные этим изменения старого экологического равновесия готовили базу для наводнений в наше время: запруда водоемов создавала большие спокойные водные поверхности, в которые в результате дождей смывался пахотный слой с выкорчеванных площадей.

Он откладывался затем как «пойменная глина» в низинах или как ил на дне водоемов. Глина, появившаяся в то время, покрыла старый культурный слой. Когда по прошествии короткого времени, вероятно, меньше чем одного столетия, образовалось новое равновесие, эти запруженные водные поверхности в результате очень быстрого в этих широтах заболачивания, заросли и превратились в болота.

Старая система основывалась, однако, на других приемах, чем это было у переселенцев. Венды использовали водные системы рек Эльба и Одер не только для регулирования уровня воды, но и – во время ежегодных наводнений - для удобрения полей и лугов, как сообщают письменные источники. Такой процесс употребляется еще и сегодня в лесах вдоль Шпрее.

Напротив, саксонские переселенцы полагались в вопросах полеводства на вновь раскорчеванных площадях преимущественно на дожди и жертвовали большей частью старых полезных площадей ради получения гидроэнергии - с уже упомянутыми опустошительными в долгосрочном плане последствиями. Почти 200 лет длилось военное сопротивление вендов, в течение которых их экосистема снова пришла в дикое состояние, однако, не полностью. Поэтому переселенцы-саксонцы знали, какие места никогда не страдали от наводнений, и могли там, в большинстве случаев рядом с более старыми вендскими поселениями, закладывать свои города.

Обобщая описанное им неверное отражение археологами и историками картины предыстории в междуречье Эльбы и Одера, Гольдман говорит дальше о проблемах доисторической археологии. Они состоят в том, что ученые до сих пор часто не в состоянии правильно размещать свои собственные данные на «исторических лесах» и в правильных хронологических рамках. Принятая историческая картина внушает нам, что в северной Средней Европе планомерные преобразования жизненного пространства путем обширных эффективных вмешательств в ландшафт стали возможны только со времени «христианизации».

На самом же деле, если сравнивать соответствующие изменения во многих регионах древнего мира, то можно установить, что человек в течение тысячелетий почти всюду быстро реагировал на обусловленные природой изменения жизненного пространства, или даже осознанно перестраивал его для собственных потребностей: осушал влажные территории, орошал сухие, изменял направления рек и строил шлюзы, посредством дамб и плотин «усмирял» течение или создавал большие водохранилища на случай засухи. Соответствующие археологические данные, которые как и в южных регионах, многократно были получены и в Средней Европе, при правильной интерпретации и оценке создадут новую картину древне-европейской цивилизации предыстории, которая реагировала на новые условия окружающей среды совершенно аналогично всем включенным в историю государствам античного мира.

 

 

Другая картина прошлого часто не учитывается археологами

 

На опасность порочного круга снова и снова указывалось в предыдущих главах. Соблазн велик, в случае некоторой археологической находки начинать поиск самого близкого по времени, приблизительно «подходящего» исторического события с тем, чтобы иметь интерпретацию для находки и иметь возможность выдавать ее за подтверждение соответствующего исторического события. Однако ни война, ни даже завоевание некоторого города, не обязаны оставлять следы в стратиграфии, если завоевание произошло без какого-либо или встретило лишь незначительное сопротивление и если победитель был намерен использовать данное место и расположенное на нем строение в собственных целях …

Книга [Бэблер], заключение

 

К тому же набор исторических событий, якобы известных историкам, лишь в редких исключительных случаях достаточен для того, чтобы иметь материал для поиска пары находка-событие, описанного в эпиграфе. Бэблер приводит в случае Древней Греции только два века (пятый и четвертый века до н.э) и только некоторые районы Греции (части Центральной и Южной Греции), для которых возможна сравнительно легкая конструкция «моногамного брака» между событиями и находками.

Во всех остальных случаях от археологов ожидается заполнение исторических белых пятен путем придумывания исторических событий на основе их находок. Такая же картина в Италии: стоит только немного отойти от Рима, как уже каждая находка повисает в исторической пустоте и вынуждает археолога превращаться в искусного сказочника.

Эта неравномерность в объеме знаний, которыми якобы располагают историки, а на самом деле насочиняли писатели-гуманисты, вынудила Бэблер разделить свою книгу на две части. В первой она могла рассмотреть каждое отдельное место раскопок и даже многие отдельные монументы, ибо речь шла о раскопках, в случае которых археологам приходится продолжать работу писателей эпохи Возрождения. Зато во второй части, посвященной классической археологии в узком смысле этого слова, она смогла привести только избранные, наиболее представительные примеры.

Но вернемся к рассматриваемому Гольдманом времени и к изученной им Северной Германии. Приведя с десяток примеров, в которых подробно описываются древние (в том числе и доисторические) культурные ландшафты, история их становления и воздействий на них позднейших культур (они будут кратко представлены в конце следующего раздела), Гольдман пытается сделать дальнейшие выводы:

  • Имеются и другие исторические аксиомы (я их называю догмами историков – Е.Г.), которые объясняют очевидные искажения истории.

  • Они являются совершенно осознанно введенными в течение столетий во многие письменные источники утверждениями, что жившие здесь от древности до их «христианизации» народы были некомпетентны и не могли до их крещения образовывать государственные структуры и большие политические единства.

Они были, мол, в отличие от жителей «цивилизованных» районов, прилегающих к Средиземному морю, примитивны. Здравый смысл и даже редкие исторические документы, ведут, однако, к совершенно противоположному результату: Как могли «примитивные» народы с севера Европы, которые овладели большими частями старого римского государства и основали в течение нескольких поколений могущественные государства, сделать это, без того, чтобы понимать кое-что в «искусстве управления государством»?

Оставаясь сам в рамках традиционных исторических понятий, таких, например. как великое переселение народов в VI в. н.э., Гольдман пишет дальше, что государства, которые они создавали, были по сегодняшним понятиям почти современными правовыми государствами, которые управляли гражданами толерантно и справедливо. Они создавали цветущие ландшафты, осваивали или рекультивировали на подчиненных территориях от Андалузии до Крыма с помощью сооружения и расширения оросительных систем в долинах рек новые культурные площади. Как смогли бы создать это лангобарды в Италии, готы в Восточной и Западной Европе и вандалы на юге Испании и в Северной Африке без собственных знаний и традиций? Как, кроме того, они смогли бы, без того, чтобы быть признаны населением как справедливые властители, вершить свои дела? Во всяком случае, исторические летописи не сообщают о том, что германские властители времени великого переселения народов проявили себя как какие-то особенные тираны, которых население затем вспоминало бы неблагоприятно. Также и то, что готы и вандалы в 6 веке владели письменностью и чтением, принимается без возражений.

Подчеркиваю еще раз, что я не разделяю хронологических воззрений Гольдмана и его привязанности к традиционным моделям прошлого, но констатирую, что и в рамках оной критически мыслящий историк может находить и находит – при наличии желания – множество противоречий.

Так, Гольдман считает, что на основе необъятного изобилия собранного в музеях и коллекциях материала в XX веке пытались преимущественно описывать структуры отдельных региональных культур и культурных групп и объяснять их взаимные зависимости. Однако с ростом внимания к истории национальных государств в Европе археология потеряла целостный взгляд на свой предмет и заблудилась в «партикуляризме».

Преимущественно идеологическая попытка во времена «Третьего Рейха» привлечь археологию к обоснованию „германского господства“ над Европой не нашло никакого сочувствия у большинства профессиональных археологов. Однако, дискуссия того времени затрудняет еще и сегодня, более чем через 60 лет после конца Второй мировой войны, восприятие хода мыслей, которые великие археологи XIX века совершенно ясно высказывали: общая история государств Европы основывается на традициях, которые простираются глубоко в прошлое.

Добавлю от себя: не было никакой культурной пропасти между великой культурой выдуманной античности и дикой варварской «недокультурой» Севера Европы. Все культуры Европы были тесно связаны друг с другом и «маршировали» более или менее в ногу. Только ошибки историков и идущих у них на поводу археологов привели к созданию неверной картины ранней истории Европы, ее ранней хронологии.

В следующем разделе я представлю точку зрения Гольдмана на пагубное влияние исторической картины, в значительной степени ошибочно нарисованной археологами. Он считает, что она сильно сказывается на исторических науках. Еще отрицательнее на прогрессе исследований сказывается ситуация, когда археологи и историки распространяют согласованную друг с другом систему мира и публикуют только «надежные» с их точки зрения интерпретации находок и текстов. Зачастую эти интерпретации публикуются с собственными пометками типа «таково состояние исследований». Это могло бы быть приемлемо, если бы в каком-то примечании цитировались также и противоположные возможности интерпретации и другие мнения.

 

 

Сговор археологов с историками искажает картины ранней истории Севера Европы.

 

Источники историков состоят преимущественно из письменных документов на античных языках, в немецкой ранней истории, например, почти всегда на латыни. Они должны быть переведены, прежде чем смежные дисциплины, которые занимаются тем же предметом исследования, могут их понять и оценить. Если, к примеру, латинский „paludes (от palus = болото, болотный камыш или тростник, сравните также с paludosus = болотистый - Е.Г.) интерпретируется и переводится как „загадочная болотистая местность», то во все будущие работы, которые используют этот перевод как источник, попадает серьезная ошибка. Первоначальный источник имел в виду осушенные и культивированные древними болота, «страну прибрежных низменностей», плодородных маршей возле моря или „золотые луга“ в глубине суши, которые как раз и были целью всех римских попыток захвата Германии.

[Гольдман7] об ошибках историков, 226-227.

 

В начале XIX столетия археология в северной Европе от Атлантики до Прибалтики была на подъеме. Археологи из этих регионов пытались получить информацию путем собирания следов (по-видимому) бесписьменных культур дохристианского времени и проведения собственных раскопок, и затем систематизировать и оценивать полученные результаты как самостоятельные исторические источники. Они заложили этим основы для картины мира, согласно которой культуры в древней северной Европе со времени раннего каменного века находились в тесном взаимодействии со средиземноморским миром. Это относится, например, к неолитическим каменным сооружениям Карнака (поля менгиров) в Бретани и к знаменитому Стоунхеджу, к могилам бронзового века властителя „Kung Björns Hög “ в Швеции и могиле короля Седина в Пригнице в Бранденбурге.

На севере Европы очень рано осознали самостоятельность собственной культуры, но также и ее тесную связь с культурами района Средиземного моря. С другой стороны, многие археологи еще к концу XIX века не могли себе представить, что северные варвары сами изготавливали высококачественные изделия из бронзы. Поэтому свои богатые находки бронзовых изделий в Германии они не признавали за подтверждение существования древнего Северного бронзового века. Все эти находки они интерпретировали только как результат импорта из Этрурии или других южных областей. Сегодня это отношение преодолено, тем не менее, правильная в своих основах историческая картина тесной связи древних культур юга и севера (и, следовательно, существования торговли между югом и севером Европы) потеряла с начала XX столетия, как ни странно, значение.

Взгляды археологов часто определяют направление исследований естественников и вместе с тем одновременно их результаты. Таким образом возникает снова и снова «самостоятельно» регенерирующаяся система взглядов на прошлое, в которой связанные друг с другом общей постановкой вопроса научные области получают, соответственно, подтверждение своих аргументов от родственных дисциплин. Вечный кругооборот, выход из которого возможен только с очень большим трудом.

Созданная еще несколько столетий тому назад историческая картина мира, которая представляет только незадолго до того обращенные в христианство народы Европы как цивилизованные, а все другие - как варварские и слаборазвитые, имеет значение до сегодняшнего дня. Еще и в XXI веке основой археологической науки является тезис о том, что все признаки цивилизации попадали на север с юго-востока: Соответственно тезис „Ex oriente lux“ («С Востока свет») - это пароль для распознавания своих в «исторической науке». Он предопределяет многие трактовки археологов. Контр-тезис: „Ex occidente lux“ («С Запада свет») представлен среди археологов редко. Должен ли он, однако, быть ошибочным уже потому, что не согласуется с действующей исторической картиной, не вписывается в нашу сегодняшнюю модель прошлого?

В заключение описания работ Гольдмана, приведу его тезисы о рассмотренной в предыдущем разделе гидромелиорационной системе западных славян на территории нынешней Германии, которые детально рисуют альтернативную картину предыстории на Севере Европы. Цитирую по статье [Гольдман7], стр. 228-230:

  1. Север средней Европы воспринимается историей до его христианизации на стыке первого и второго тысячелетий как чистый естественный пейзаж, который был преобразован в культурный ландшафт только в результате вмешательства новых колонистов. Навязывание этой аксиомы археологами представителям смежных дисциплин, особенно, географам, искажает результаты во всех областях исследований, которые занимаются развитием ландшафта. Так как с XIII столетия вмешательства новых переселенцев разрушили ранее существовавшую экологическую систему водоемов, которую создали старые жители, так называемые ренатурирования водоемов не могут защитить сегодня против новых крупных наводнений. Однако, в решении этого вопроса помогло бы точное знание о прежней, разрушенной с началом христианизации экосистемы в той же области.

  2. Болота и гафф (залиф, отделенный от моря косой – Е.Г.) Одера: длительное заселение района болот Одера, по крайней мере между 1000 г. до н.э. и 1000 г. н. э., которое доказано археологическими находками, показывает, что низменный ландшафт тогда был защищен дамбами. Одер или отдельные рукава Одера были тогда, как после прусских мелиораций, направлены между защитными дамбами на север к Балтийскому морю. Применительно к гаффу Одера однозначные археологические доказательства заселения лежащих сегодня под зеркалом моря площадей в первом тысячелетии н.э. до сих пор отсутствуют. Однако, существуют письменные удостоверения этого, относящиеся к позднему средневековью и началу Нового времени. Упомянутая в тезисе 1 аксиома, согласно которой до XII века на севере средней Европы существовал только естественный пейзаж, оказывается после этого несостоятельной.

  3. Уровень водоемов в Берлине и его окрестностях лежит на высоте около 30 м над уровнем моря. В отдельных древних речных долинах, лежащих между водораздельными хребтами местных холмов, имеются очень малые перепады высот. Тем не менее, возникновение существующей системы водоемов в нынешней федеральной земле Бранденбург ни в коем случае не может объясняться как последствие обратного подпора Эльбы. Для этого перепады высот в системе, состоящей из Эльбы, водоприемников и водоотводных каналов являются слишком большими. Болотистые луга и болота в районе реки и в то же время системы озер Хафель можно скорее объяснить последствиями древних блокирований долин путем строительства дамб прежними жителями области, чем естественными песчаными отмелями. Возраст антропогенных отмелей должен был бы в противном случае простираться далеко в доисторические тысячелетия.

  4. Бесспорным в исторической науке является мнение, что еще задолго до Рождества Христова фарватеры больших рек евразийского континента были своеобразными скоростными магистралями для международного торгового оборота. С другой стороны, для археологии до сегодняшнего дня имеет значение аксиома, согласно которой принципиально отрицается наличие в то время шлюзов, в частности, камерных шлюзов, так как они были, изобретены только гораздо позже, а именно, в позднем средневековье. Археологические находки тех времен на датском острове Samsø, датируемые приблизительно 800 г. н.э., опровергает это бессмысленное предложение.

  5. Античные авторы называют некоторые неожиданные детали по географии Германии. Во втором столетии н.э., например, Клавдий Птолемей описывает дельту Одера, которая лежала в его время далеко к западу от сегодняшних устьев Одера. Это можно понять только в том случае, если весь район устья Одера был перестроен систематическими гидротехническими сооружениями – дамбами и плотинами, изменениями направления течения отдельных рукавов рек и целых рек, а также строительством каналов, то есть уже тогда выглядел так похоже, как представляется в Италии нижняя равнина По сегодня.

  6. Самые обширные вмешательства в ландшафт севера Средней Европы приходятся на период колонизации в течение бронзового века. Тем самым основы для сегодняшнего пейзажа между Эльбой, Одером, Вислой и побережьем Балтийского моря были созданы уже больше чем 3000 лет назад. Археологически подтверждены приходящиеся на тот же промежуток времени обширные колониальные захваты в многочисленных регионах античного мира. Действующая для археологии Средней Европы аксиома, согласно которой она описывает только историю варваров, делала правильную интерпретацию совершенно аналогичного состояния в собственной исследуемой области до сих пор совершенно невозможной.

Повторю в очередной раз: я здесь цитировал историка-традиционалиста, с хронологической шкалой которого я ничего общего не имею. Но его критика расхожих представлений историков о предыстории соответствует моему пониманию о плавном переходе высокоразвитого общества предыстории в историю. Ведь, когда хорошо одетый человек, идущий по темной улице, вдруг попадает на ярко освещенное уличным фонарем место, никому не придет в голову идея утверждать, что еще несколько секунд тому назад он шел по улице в лохмотьях.

 

 

Литература

[Арциховский] Арциховский А.В. Основы археологии, М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.

[Баан] Bahn, Paul G (Editor). The Story of Archeology. The 100 Great Discoveries,.London: Weidenfeld & Nicolson, 1996,

[Барри] Barry, Iris. Discovering Archology, London, 1981.

[Бэблер] Bäbler, Balbiba. Archäologie und Chronologie. Eine Einführung, Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2004.

[Бейджент] Бейджент, Майкл. Запретная археология. Сенсации и мистификации древней и ранней истории. М.: ЭКСМО, 2005.

[Гольдман1] Goldmann, Klaus. Die Datierung archäologischer Funde, in: Führungsblatt 1104, Museum für Vor und Frühgeschichte, Berlin 1972.

[Гольдман2] Goldmann, Klaus. Zur relativ - chronologischen Ordnung archäologischer Funde durch Computer-Einsatz, in: Actes du VIIIe Congres International des Sciences Prehistoriques et Protohistoriques, Band 2, Belgrad 1973, S. 22-29.

[Гольдман3] Goldmann, Klaus. Seriation in: Kunst unter Mikroskop und Sonde, Handbuch zur Ausstellung der Staatlichen Museen Preußischer Kulturbesitz, Berlin 1973, S. 115-118.

[Гольдман4] Goldmann, Klaus. Die zeitliche Ordnung prähistorischer Funde durch Seriation. in: Archäologisches Korrespondenzblatt 4, 1974, S. 89-94.

[Гольдман5] Goldmann, Klaus. Erfahrungen mit der chronologischen Seriation, in: Informationsblätter zu Nachbarwissenschaft der Ur- und Frühgeschichte, 5, 1974, „Datenverarbeitung“, S. 1-4.

[Гольдман6] Goldmann, Klaus. Die Seriation chronologischer Leitfunde der Bronzezeit Europas, in: Berliner Beiträge zur Vor- und Frühgeschichte, Neue Folge, Band 1, Berlin (Monographie) 1979.

[Гольдман7] Goldmann, Klaus. Verzerrungen in der Quellenlage – Basis der Frühgeschichtlicher Forschung in Deutschland? Jahrbuch, Stiftung Stadtmuseum Berlin, Band VIII, S. 217-230. Berlin: Henschel, 2002.

[Кремо] Cremo, Michael A., Thomson, Richard L. Verbotene Archäologie. Sensationelle Funde verändern die Welt; Essen: Bechtermünz, 1996.

[Кром] Кром М.М. (составитель), Специальные исторические дисциплины. Учебное пособие 2.е издание, исправленное, СПб.: 2003.

[Мартынов] Мартынов, А.И. Археология, М.: Высшая школа, 1996.

[Паллманн1] Pallmann, Reinhold. Pfahlbauten und ihre Bewohner. Eine Darstellung der Kultur und des Handels der europäischen Vorzeit. Greifswald: Akademische Buchhandlung, 1866.

[Щапова] Щапова, Ю. М. Археологическая эпоха. Хронология. Периодизация. Теория. Модель, М.: КомКнига, 2005.

[Чемпион] Champion, Sara: DuMont’s Lexikon archäologischer Fachbegriffe und Techniken, Dumont, Köln,1982.

 

 

Подписи к рисункам

Рис. 8-1. Мегалитическая пирамида на острове Сардиния. Современному человеку трудно себе представить, для чего сооружались такие башни из тщательно уложенных крупных камней. Служили ли они для обороны от врагов, как места укрытия? Или использовались в культовых целях. Скорее всего, и то, и другое.

Рис. 8-2. Более позднее сооружение из камней на все том же острове Сардиния. Английская надпись сообщает, что, мол, неизвестно, как использовались такие древние сооружения. Не исключено, что здесь мы видим этап перехода от мегалитических пирамид к более искусно сооруженным наблюдательно-оборонительным башням, которые со временем превращались в подобие небольшой крепости для местного населения, служившей также местом собраний.

Рис. 8-3. Знаменитые менгиры Бретанского полуострова, тянущиеся длинными параллельными рядами на сотни метров. Кроме функции «подпирания неба» они безусловно несли в свое время и некие другие не до конца нам понятные функции. По одной из гипотез их использовали как базис для «бетонного» надгробия. Эти памятники из примитивного «бетона» под воздействием температуры и осадков раскололись и опали. Следы их якобы сохранились в почве вокруг камней.

Рис. 8-4. Бретанские менгиры на заходе солнца. Похоже, они, действительно, держат на своих плечах (или головах?) небо. Сегодня эту мифическую. функцию выполняют небоскребы. Но и они не всегда с ней справляются.

Рис. 8-5. Древние традиции, похоже, исчезают не везде и не сразу. Во французской Бретани еще после второй мировой войны была жива традиция устраивать свадебное гуляние на полях менгиров.

Рис. 8-6. Еще одна иллюстрация к обычаю проведения народных праздников на полях менгиров. Похоже, изображенного здесь священника не смущает тот факт, что он пляшет на священном месте доисторических язычников.

Рис. 8-7. Пирамида Солнца: гора в Боснии, привлекшая в последние годы внимание исследователей пирамид. Проведенные на пирамиде Солнца раскопки во всяком случае показали, что эта гора использовалась в культовых целях. Гипотеза о том, что вся гора есть искусственное сооружение, пирамида, пока не доказана.

Рис. 8-8. Пока ученые и исследователи европейской предыстории спорят на тему о том, является ли боснийская пирамида Солнца пирамидой или только горой, на которой существовали раньше культовые площадки, торговцы сувенирами не теряют времени даром. Такие сувениры в форме первобытной пирамиды хорошо покупаются туристами по принципу: если не догоню, то хоть согреюсь (если не увижу действительную древнюю пирамиду, то хотя бы буду любоваться ею у себя дома).

Рис. 8-9. Даже в Греции обнаружены каменные пирамиды, которые пока никто не решился приписать античным грекам (коих, скорее всего, в Греции никогда не было). Зато мегалитические сооружения в Греции – это действительные свидетельства греческой предыстории.

Рис. 8-10. Внушительная стена мегалитического замка-крепости Тиринс на Пелопоннесе, местами достигающая толщины в 17 м. На берегу залива Аргос. Считается, что эта крепость с хорошо сохранившимися развалинами центрального дворца относится к бронзовому веку, однако никаких следов обработки камней бронзовыми инструментами мне при осмотре развалин нигде в крепости, даже во внутренних галереях, обнаружить не удалось (напомню, что по представлениям историков египтяне бронзового века якобы вырубали такими инструментами огромные камни для египетских пирамид!).

Рис. 8-11. Впечатляющая мегалитическая галерея в крепости Тиринс. Похоже, что наши предки научились строить каменные перекрытия не только для защиты от падающих с неба камней и прочих пакостей, но и для защиты от таких же «примитивных» как и они сами жителей континента «Предыстория».

Рис. 8-12. Пышногрудая красавица, изображение которой было найдено на полу дворца крепости Тиринса, как-то плохо вяжется с мегалитической архитектурой крепости. По крайней мере, в рамках навязанных нам историками представлений о древности мегалитической культуры. Может быть, культура мегалита это и есть культура ранней истории, а вовсе даже не предыстории?

Рис. 8-13. Рисунок приведен в тексте главы 8. Пояснение серийного метода относительной хронологии в археологии. Жирным шрифтом даны пояснения к отдельным изображениям, обычным – переводы немецких пояснений на картинках.

Рис. 8-14. Не только на острове Сардиния, но и на других островах Средиземного моря сохранились архитектурные свидетели предыстории в форме каменных пирамид, использовавшиеся, как считают историки, в качестве храмов. Только, вот, историки не знают, каких именно храмов, какой религии или какого культа. Харальд Брэм, из книги которого «Тайны пирамид», Мюнхен: Хайне, 1994, взята настоящая фотография пирамиды на острове Менорка, считает, что эти пирамиды много старше египетских. Если считать последние продуктами позднесредневековой бетонной технологии, то с этим мнением можно даже согласиться.

Рис. 8-15. В Священной долине на Канарских островах Атлантического океана высятся с десяток разных мегалитических пирамид. Их ступени ведут точно вдоль линии запад-восток. Ранние испанские хронисты сообщают, что жившее в условиях каменного века местное население устраивало здесь разные церемонии, в том числе и коронации местных королей. Из книги Брэма.

Рис. 8-16. Мегалитические строения из камней соседствовали с таковыми в камнях, вернее в скалах и каменных пластах. Здесь изображено доисторическое пещерное поселение на Канарских островах, которое по преданию служило местом обитания женщин, обладавших ясновидением – нечто вроде дохристианского женского монастыря. Из книги Брэма.

Рис. 8-17. Брэм считает Бретань колыбелью атлантической мегалитической культуры. Самый внушительный архитектурный памятник этой культуры – ступенчатая каменная пирамида сложной формы в местечке Барненез. Ее длина сегодня – 77 м. Долго использовалась населением как каменный карьер. На ее верхней площадке друиды встречали восход Солнца уже 7 тысяч лет тому назад, считает Брэм (и ошибается). Вид пирамиды вблизи и на некотором удалении. Около 50 таких сооружений разной степени сохранности обнаружено вдоль Атлантического побережья.

Рис. 8-18. Многие мегалитические сооружения (в особенности, могильники) имеют в наши дни форму поросших деревьями и кустарником холмов. Только в редких случаях до нашего времени дошла информация о том, что они когда-то служили мавзолеями или курганами (в Шотландии им дано наименование «кэрн»). Здесь изображен шотландский кэрн Нью Грейндж до его реставрации в 70-х годах прошлого века.

Рис. 8-19. Хотя еще в начале исторической эпохи было известно, что под холмом Нью Грейндж покоится кэрн, в котором хоронили кельтских правителей, жители окрестных деревень столетиями добывали из холма строительный камень. Наконец, в конце 60-х годов прошлого века здесь была проведена археологическая инспекция и было принято решение о восстановлении кэрна в его первоначальном виде.

Рис. 8-20. Реконструированный кэрн Нью Грейндж.

Рис. 8-21. Еще один дольмен с территории современной Франции. Я бы не решился под такой массивной крышей и при столь хилых стенках дольмена искать в нем спасения от катастрофы: повалится набок от толчка землетрясения и придавит страждущего защиты.

Рис. 8-22. Клаус Гольдманн, немецкий историк и археолог. Критические взгляды Гольдмана на предысторию Центральной Европы изложены в главе 8.

Рис. 8-23. Опубликованная в журнале «Шпигель» от 4-го декабря 2006 г. карта показывает предполагаемые пути доисторической торговли янтарем. Ромбиками отмечены места археологических находок янтаря, происходящего из места его добычи на восточном берегу Северного моря, сегодня являющемся частью федеральной земли Шлезвиг-Гольштиния. Правда, на карте не учтено, что изображенные на ней острова образовались уже в историческое время в результате катастрофических штормов.

Рис. 8-24. Этот рисунок пирамиды в городе Риме в Италии был якобы сделан в 1663 г. Состояние пирамиды выгодно отличается от, скажем, такового пирамиды Хеопса в Египте тем, что никто не сумел снять с римской пирамиды ее обшивку. Только позолоченную якобы вершину своровали. Оно и ясно: никто и не утверждает, что римская пирамида стоит уже пять тысяч лет. Впрочем, никто не обязан верить байкам историков о том, что она стоит вот уже две с небольшим тысячи лет. Ведь за две тысячи лет ее обязательно разобрали бы на строительный камень!

 

 

Рис. 8-12. Предлагаю вынести на обложку.